Теодор Старджон - Рассказы-2
— Входите, садитесь, интендант, — сказал он, — завтра я схожу с корабля. Вряд ли у нас еще будет случай поговорить.
Я уселся. Третий помощник закрыл книгу, что лежала на столе, и убрал ее на колени.
Мистер Костелло рассмеялся:
— Ну же, третий, покажите интенданту. Вы вполне можете доверять ему, он хороший парень. Я горжусь, что лечу вместе с ним.
Третий поколебался, а потом поднял книгу с колен. Это был Космический Кодекс с комментариями. Каждый офицер, чтобы получить патент, должен долго его зубрить. Но эта книга не из тех, что помогут вам скоротать время.
— Третий объяснял мне, что может и чего не может капитан, — сказал мистер Костелло.
— Да, вы спрашивали меня, — ответил третий помощник.
— А теперь — минуточку, — произнес мистер Костелло, — теперь — одну минуточку.
Это была одна из его привычек. Она была его неотъемлемой частью, как небольшая лысина на макушке, широкая улыбка, как манера склонять голову набок и переспрашивать, если он не расслышал, что вы сказали.
— Минутку. Вы же хотели показать этот параграф?
— Да, мистер Костелло, — сказал третий.
— Вы хотите преодолеть ограничения, налагаемые на вашу свободную волю капитанской властью, правильно?
— Да, пожалуй, — ответил третий. — Да, конечно.
— Конечно, — со счастливым видом повторил мистер Костелло. — Прочитайте интенданту тот параграф, который вы только что читали мне.
— Тот, что вы нашли?
— Вы знаете, какой. Вы сами мне его прочли, верно?
— О-оо, — протянул третий. Он взглянул на меня как-то неуверенно, потом обратился к книге.
Мистер Костелло положил на нее свою ладонь.
— Не трудитесь читать, — сказал он, — вы должны помнить это наизусть.
— Да, я помню, — согласился третий. — Это что-то вроде гарантии на тот случай, если капитану власть ударит в голову. Считается, что нельзя исключать возможность безрассудных действий со стороны капитана, и тогда команда решает, насколько он вменяем. Если на капитанском мостике сумасшедший, команда имеет право выбрать офицера и послать его к капитану для проверки. Если капитан против или если команда недовольна результатами, она имеет право заточить капитана в каюте и взять корабль в свои руки.
— Кажется, я слышал об этом, — сказал я, — но капитан тоже имеет свои права. Я хочу сказать, что команда сразу же должна доложить обо всем по косморадио, тогда капитана и команду рассудят в ближайшем порту.
Мистер Костелло с уважением посмотрел на нас и покачал своей большой головой. Когда он считал вас молодцом, вы бывали счастливы.
Третий посмотрел на часы и встал.
— Заступаю на дежурство. Пойдете со мной, интендант?
— Я бы хотел немного поговорить с ним, — сказал мистер Костелло. — Вы не могли бы найти другого свидетеля?
— О, конечно, если вам угодно, — ответил третий.
— Так вы найдете кого-нибудь?
— Обязательно, — заверил помощник.
— Самый безопасный корабль из всех, что я видел, — сказал мистер Костелло. — Здесь каждый уверен, что вахтенный не получит плохих приказов.
Я и сам так считал и только удивлялся, почему мы раньше до этого не додумались. Я видел, как третий помощник вышел и встал на его место. Я ощущал и гордость, и радость, и восхитительную защищенность — ведь со мной, простым интендантом, хотел поговорить мистер Костелло, бывший Триумвир.
Мистер Костелло одарил меня широкой улыбкой и кивнул в сторону двери:
— Этот молодой человек далеко пойдет. Хороший парень. Вы все здесь — хорошие парни.
Он подогрел кофейник и передал мне:
— Кофе, — сказал он, — мой собственный сорт. Всегда пью только этот.
Я глотнул — кофе был замечательный. Удивительный человек. Он сидел и лучезарно улыбался мне, пока я пил.
— Что вы знаете о Боринкуине? — поинтересовался он. Я рассказал все, что знал. Боринкуин — чудесная планета, «четыре девятки Земли», это означает, что климат, гравитация, атмосфера и экология составляют 0,9999 земных. Известно всего шесть таких планет. Я рассказал, что там один город, а основное занятие жителей — охота с капканами. Верхнюю одежду они шьют из меха гланкеров. Она отсвечивает зеленым на белом фоне и теплым цветом тлеющих угольков — на синем. Вы можете взять целое пальто, свернуть его, и оно уместится в ладонях, до того оно легкое. Такой мех — идеальный груз для космических кораблей.
Конечно, на Боринкуине теперь много и всякого другого редкие изотопы в слитках, пищевые продукты, лекарственные травы. Полагаю, истощись торговля мехом гланкеров прямо сейчас, Боринкуин сохранит свое значение. Но именно мех привлек первопоселенцев, мех первое время поддерживал город, и до сих пор половина населения живет в дикой местности и ставит капканы.
Мистер Костелло слушал меня так, что я не мог не уважать его. Помню, я кончил словами: — Мне жаль, что вы сходите, мистер Костелло; Мне бы хотелось подольше общаться с вами. Я хочу навестить вас на Боринкуине, когда мы туда прибудем, хотя не думаю, что у такого человека, как вы, много свободного времени.
Он опустил свою большую ладонь на мою руку:
— Интендант, даже если у меня не будет времени, когда вы прибудете, я сотворю его. Слышите?
Да, он умел делать людей счастливыми. А потом, представляете, он пригласил меня в свою каюту. Он усадил меня, налил мне полный бокал слабого красного вина со странным коричным ароматом и показал кое-что из своих вещей.
Он был истинным коллекционером. У него хранились несколько цветных листочков бумаги. Он мне объяснил, что они назывались марками и использовались до Космической Эры для оплаты бумажных писем. Он говорил, что где бы он ни был, одна из этих вещей неизменно приносит ему удачу. Еще у него были драгоценности, не кольца и украшения, а одни камни плюс занимательная история о каждом из них.
— Тот, что вы держите, — говорил он, — стоил одному королю жизни и половины такой огромной империи, как Объединенная Земля. А вот этот камень так хорошо охраняли, что большинство людей толком не знали, существует он вообще или нет. На немосновывалась целая религия. Потом он ушел с Земли, и вместе с ним ушла религия.
Удивительно было это чувство близости с человеком, который был так богат, и в то же время сердечен, словно ваш любимый дядюшка.
— Если вы дадите гарантию, что переборки звуконепроницаемы, я покажу вам кое-что еще из своей коллекции, — добродушно сказал он.
— Строители кораблей хорошо усвоили, — успокоил я его, что человеку иногда надо побыть наедине с собой.
Он по привычке склонил голову на бок:
— Еще разок, пожалуйста.
