Михаил Михеев - "Утюг"
Когда компоновка общего вида БТР-1 была уже закончена, электрики Института термодинамики открыли новый метод нагрева металлов вставными микрогенераторами. Родик не мог не признать, что новый метод изящнее и техничнее прежнего, который он использовал в своем БТР-1. Пришлось капитально пересмотреть и схему, и внешний вид. Так появилась конструкция БТР-2.
Но прежде чем чертежи его были утверждены… словом, появился БТР-3, потом БТР-4…
Наконец проект БТР-5 лег на стол главного инженера.
– Что вы, товарищи, – сказал главинж, – микрогенераторы уже устарели и сняты с производства. Их заменили элементами на встречных изотопах. Следить нужно за техникой, товарищи!
Родик согласился.
– Изотопы – конечно, это вещь! Разве можно их сравнить с какими-то там микрогеператорами.
И опять он занялся переделкой своей конструкции. Он торопился. Он потерял сон и покой. Сколько раз ему казалось, что его аппарат уже близок к совершенству, что нельзя придумать ничего лучше… но очередная телетехинформация приносила новые, еще более остроумные решения. Конструкция БТР старела прежде, чем сходила с чертежного стола.
Вдруг Родику повезло. Чертежи БТР-11 пошли на подпись. Главный инженер лишь одобрительно хмыкнул и поставил свою визу.
Сотрудники встретили Родика угрюмым молчанием,
Только что поступило сообщение Института технологии: новые ткани из льна и хлопчатника перед разглаживанием полезно увлажнять. Поэтому необходимо предусмотреть конструкцию водяного распылителя…
Родик положил чертеж БТР-11 на свой стол. Задумчиво посмотрел на подпись. Потом поставил острие карандаша в левый нижний угол и провел жирную линий по диагонали вверх. И такую же линию поперек.
Прабабке Родика Евдокии Тихоновне было уже за сто, но она все еще работала лесоводом в сибирском таежном заказнике. Ее сын, внуки, правнуки и праправнуки жили и работали в городе, но она сама к городской жизни привыкнуть так и не смогла.
– Разве найдешь что-нибудь лучше наших мест? – говорила Евдокия Тихоновна. – Воздух тут каков: одно слово – тайга! – На пасеке пчелы день-деньской жужжат, птицы поют…
Со своей родней она встречалась преимущественно по стереовизору.
…Экран долго не мог очиститься от помех – очевидно, где-то была гроза. Операторы телецентра включили подавители и Родик увидел Евдокию Тихоновну. Она сидела за столом и пила чай. Перед ней стоял чайник с цветочками и забавное узорчатое ведерко, очевидно с медом.
– Здравствуй, бабка, – невесело сказал Родик.
– Здоров, Родька! – ответила Евдокия Тихоновна. – Сядь-ка поближе, а то я тебя рассмотреть не могу. Чего кислый?
– …Так, – сказал Родик. – Какое там у тебя ведро на столе?
– Это не ведро. Это – туесок. Мед в нем держу.
– Подвинь, посмотрю. Банку бы полиэтиленовую завела, что ли.
– От твоего этилена вкус у меда не тот.
– В музей его нужно, твой туесок. Смешно – эпоха полимеров, а у нее там каменный век. Посуда из дерева.
– Сам ты, Родька, дерево. Это же береста – кора березовая. Да чего тебе толкую, ты и березку от осины не отличишь… Эх Родька, Родька! Приехал бы ко мне, пожил. За грибами бы сходили.
– Какие тут грибы…
Родик свою прабабку уважал. Конечно, в нынешней технике она не разбиралась – по статистике находилась в числе тех двух процентов населения, которые по разным причинам не получили высшего образования. Но во всем другом, что не имело отношения к точным наукам, она разбиралась лучше многих.
Поэтому Родик и поведал прабабке о всех своих неудачах.
Ни о новой моде, ни о конструкциях БТР она, понятно, не слыхала, но суть дела из рассказа Родика уловила точно.
– Так, – подвела она итог. – Значит, ваши девки решили себе сарафанов понашивать. Ситцевых. Это хорошо.
– А чего хорошего?
– Оденутся красиво. Это тебе не полимеры. Ну ладно, я не об этом. Значит, сарафаны гладить, а утюга нет?
– Нет.
– И не можете его сообразить?
Родину пришлось согласиться, что да, не могут сообразить.
Евдокия Тихоновна отмахнулась от пчелы, прилетевшей к меду, и закрыла туесок деревянной крышкой.
– А знаешь, добрый молодец, пожалуй, я твоему горю пособлю.
Родик кисло поморщился, давая понять, что это не тема для шуток. Тут телеселектор предупреждающе пощелкал, и Евдокия Тихоновна заторопилась.
– Время выходит, – сказала она, – сейчас мою программу прикроют. Ты вот что, Родька… я завтра к вам прилечу.
Родик не успел ответить, как изображение исчезло – автомат-ретранслятор переключился на другого абонента.
Гелий Биотопович расстроенно несколько раз прошел по кабинету. Ковер из светло-коричневого дванафтнлтриплона мягко глушил шаги и упруго поддавал вверх под пенолитовую подошву ботинка.
За окном прошелестел городской аэробус, его полосатая туша на миг закрыла окно из поляризованного стекла.
– Подумать только, какие автоматы осваивали. А тут БТР… чепуха какая-то. Двадцать вторая модель псу под хвост…
Гелий Биотопович любил старинные выражения.
Он прошел в угол к автобару. Полочка тут же опустилась, и приятный женский голос участливо спросил:
– Что будем пить?
Гелий Биотопович поморщился – фамильярность ему не нравилась всегда, а тут еще автомат, и так разговаривает…
И все эти мальчишки-конструкторы уговорили – новая форма обращения!
– Апельсиновый! – буркнул Гелий Биотопович.
На полочку выдвинулся стаканчик. Гелий Биотопович выпил и бросил стаканчик в утилизатор.
В эго время дверь приоткрылась, в кабинет вошла Эврика. Гелий Биотопович вопросительно поднял брови. Эврика показала пальчиком:
– К вам…
Евдокия Тихоновна была женщина видная. Одетая в просторный КСТ (костюм специальный таежный) и такие же СПБ (сапоги полуболотные), она выглядела весьма внушительно. Гелий Биотопович не сразу разглядел Родика за ее спиной.
Родик представил свою родственницу.
Гелий Биотопович показал на кресло.
В руках Евдокии Тихоновны была сумка – весьма занятная сумка, Гелий Биотопович невольно обратил на нее внимание – никогда он не встречал такой оригинальной пластмассы (сумка была из бересты).
Евдокия Тихоновна вынула из сумки что-то тяжелое и с маху поставила на стол.
– Вот, – сказала она.
– Что это?
– Утюг.
– БТР, – подсказал Родик.
– Ах, вот как…
Гелии Биотопович пригляделся. Все очень просто – литая ладьеобразная плитка – похоже, чугунная, сверху ручка полукольцом, нехитрый узор из крестиков по периметру. И все.
– Старинная вещь? – спросил вежливо Гелий Биотопович.
– Куда стариннее, – сказала Евдокия Тихоновна. – Еще моя бабушка им гладила.
