Евгений Лукин - Наши идут !
Началась бессмысленная погоня тачанки за цистерной. Однако за секунду до того, как она началась, какой-то случившийся рядом алкаш прыгнул на емкость и прилип к ее покатому боку, широко раскинув руки. Бог его знает, за что он там держался, но только пиво, толчками выплескивающееся через пробоину, лилось ему прямо в рот.
Преследуемая тачанкой цистерна пролетела мимо мэрии и описала два витка подряд вокруг полуобрушенного крытого рынка, где одиноко восседал угрюмый кавказец в мохнатой кепке. Перед ним стояла корзина с гранатами. Гранаты были хорошие, противопехотные, с малым радиусом разброса, но цена!.. Люди ежились, вздыхали и шли мимо...
К концу второго витка алкаш вырубился окончательно и соскользнул с цистерны прямо под копыта несущихся во весь опор коней. Кони шарахнулись, тачанка врезалась в столб, одна из лошадей размозжила себе череп, бричка с установкой перевернулась, насмерть придавив стрелка и возницу, и тут на улицу выбежал Леня Возгривый с шашкой в руке.
Остолбенев, он уставился на исковерканную, залитую кровью тачанку, затем глаза его вспыхнули дьявольской радостью, и Леня бросился выпрягать уцелевшую лошадь. Белой масти.
-- Ну теперь держись!-- лихорадочно бормотал он, обрезая шашкой ненужные части сбруи.-- Теперь держи-ись! Либеральные казаки не шуткують, не-ет!..
...Сначала сквозь окованную жестью дверь до директора донесся визг, затем изумленные вскрики и наконец, что уж совсем непонятно, цоканье подкованных копыт по бетонному полу.
Дверь распахнулась, и в кабинет, пригнувшись, въехал на белом коне Леня Возгривый с демонским выражением лица. Сияющую казачью шашку он держал по-чапаевски, на отлете.
Секретарша кувыркнулась в обморок. Директор, видя в руках Лени свою погибель, взвыл и полез под стол. Но тут в кабинет ворвалась простоволосая встрепанная женщина, оказавшаяся впоследствии женой Возгривого. Ухватив мужа за ногу, она заголосила:
-- Не наши! Леня, это не наши! Это монархисты в город входят!
Леня выпрямился в страхе, больно ударился головой в потолок и мигом скатился с лошади. Вцепясь в обрывки повода, он бегом поволок бедное животное из кабинета и далее по уставленному столами коридору.
-- Шашку -- на!-- крикнул он жене.-- И давай через тот выход!
Сунул ей шашку, вручил повод, а сам кинулся по лестнице в вестибюль, а оттуда на улицу, где и был схвачен очередью, оттесненной проходящими войсками к самой стене учреждения. Биясь в крепких мозолистых руках, Леня с ужасом увидел, что жена права: в город входил Сводный дворянский полк имени Государя Императора.
Дворянин Даниил Худых направил свою серую кобылу в толпу.
-- Чтэ такоэ?-- брезгливо осведомился он с чисто дворянским прононсом, указывая стволом "макарова" на бьющегося Леню.
-- Смутьяна поймали, ваше благородие!-- вразнобой закричали из толпы.-- Вот он самый и есть! А морда-то, морда! У!..
-- Чтэ такоэ, я спрэшиваю?-- повторил дворянин Худых.
-- Кричал: наши пришли!-- сгоряча объяснил кто-то.
Дворянин Даниил Худых поворотил кобылу к говорящему и смерил его оловянным белогвардейским взглядом.
-- Хам!-- спокойно произнес он.-- Рэсстрелять! А этэго этпустить! Прэвильно кричал рэссиянин...
Он посмотрел на обалдевшего Леню и коротко по-офицерски наклонил голову.
-- Отнюдь, братец!-- благосклонно изронил он и, убежденный в том, что поблагодарил преданного монарху россиянина на свой, на дворянский манер, тронул каблуками бока лошади.
Леня стоял и ошалело крутил головой. На перекрестке несподручными автоматными шомполами пороли по очереди всех четырех мэров. Со стороны рынка доносились мерные взрывы -упрямый кавказец отбивался гранатами от Сводного дворянского полка.
1991 г.
