Александр Силецкий - Легендарь
Истинно: потребность — вторая натура.
Ну, а ежели натура — скромная, пытливая, потливая, живущая крылатою мечтой?
Опять же — лучше иметь мечту за пазухой, чем фигу в кармане.
Ибо мечта — всегда своя, кровная; тогда как фига, порожденная прогрессом, всегда, в сущности, ничья, но может до того обидно подкузьмить, если, раззявив рот, будешь глазеть по сторонам да знаки разные командные слать в пустоту, что мало не покажется!..
Так что понятно: Крамугасу воистину было чем и кем гордиться. Однако же — нисколечко себя при том не утомляя, что особенно ценилось.
Да, когда-то и Бетис-0,5, подобно прочим многочисленным мирам, был лишь одним из рядовых поселений Земли, великой Праматери Цивилизаций.
Но мало-помалу все эти поселения обособились, завели самобытные, местные традиции, наладили собственные хозяйства и стали относиться к Земле уже не как угодливые сателлиты к несгибаемому центру власти, а — на равных.
Земля поначалу куражилась, сопротивлялась, даже гневалась, но, увидав тщету своих потуг, махнула на обнаглевшие миры рукой.
Тем паче, что сама она изрядно одряхлела.
Куда почетней было слыть Праматерью Цивилизаций, чем их усердным соглядатаем.
2. Подозрительный субъект
В Планетном Отделе Виз для Порядочных Граждан народ толпился, как всегда.
Не то чтоб все желали разом и бесповоротно улететь (иным не позволялось даже помышлять об этом — ввиду какой-то особливости в их головах, не подлежащей обсужденью), но на всякий случай были здесь, резонно руководствуясь нехитрым принципом: нет — так нет, тогда и по домам, до завтра, ну, а коли — да и вдруг случайно повезет…
Никто с собою не таскал тяжелых саквояжей, рундуков, баулов, всевозможных сумок и тюков, однако ж самое необходимое для дальних странствий все-таки держали при себе — чем черт не шутит!..
Всем хотелось и мир посмотреть, и себя показать. А пускали — поштучно.
Толпа у дверей стояла плотно, так что Крамугасу пришлось изрядно попотеть и вовсю поработать локтями, прежде чем он сумел пробиться ко входу.
— Эй, — неслось ему вослед, — зародыш, ты не будь, любезнейший, скотиной, ты куда же прешь?!
— Вот таких дармоедов мы растим у себя… Ничего святого за душой… Позор! Я лично не могу теперь лететь. Мне стыдно перед миром!
— Можно думать, его выпустят сейчас! А вот прижучат, как меня, — и все…
— Да по ногам-то, по ногам… О, боже мой. Подлец! Он меня лапает!.. Я что — девчонка? Просто ужас!
Крамугас временами замирал, переводя дух, и затем скороговоркой объяснял, смущенно улыбаясь:
— У меня, знаете, билете распределением, я ведь не просто… Все по закону, мне разрешено. И я совсем не дармоед… Ну, разве я похож?
— Э, мил соколик, — возражали ему, — ты нам мозги не полируй! У дармоеда-то как раз рожа самого трудяги, раба высокой мысли. За версту видно: пышет человек энтузиазмом — значит, дармоед.
Слыша такие ужасные слова, Крамугас старался лицу своему придать выраженье неказисто-глупое и честное, как в годы обмученья в Школе, и, с вежливой улыбкою кивая всем, кого бесстыдно обрабатывал локтями, тихо продирался, лез ко входу, тужился и наконец — достиг.
Дверь оказалась заперта, но было в ней приветливое, с тюлями, оконце.
Крамугас в него заглянул и выпалил как на духу:
— Я — Крамугас. Я тут давно. Мне надо улетать. По существу. Все основанья — есть.
— Ну, коли так, то заходи, — ответил чей-то строгий голос из-за двери, и невидимый замочек отомкнулся. — Мы тебя сейчас проверим.
Крамугас проворно прошмыгнул в образовавшуюся щель и моментально оказался в длинном-длинном узком коридоре с гладкими, поддерево отделанными стенами, абсолютно пустом и каком-то мертвом — только в самом конце его виднелась тускло подсвеченная сбоку еще одна дверца.
К ней-то Крамугас и устремился.
— Стой! — сердито скомандовал голос. — Я же сказал: будет проверка!
— А… чего там проверять? — усомнился Крамугас. — Ведь вот он — я.
— Этого мало. Может, ты — да не совсем… Это раз. Впрочем, в Отделе уточнят. У нас другой ход интереса: насчет разных побуждений, состояний, багажа… Это, значит, два. Так что давай приступим. Отвечай только: «да» или «нет». Принял или нет… Живой компьютер, понимаешь. И железного не надо. Техника!.. — голос счастливо захихикал.
— Хорошо, — смиренно согласился Крамугас. — Я постараюсь.
— Итак. Ты прежде покидал Бетис-0,5?
— Нет.
— И не надо, честно говорю. Ну, это мы еще проверим… А мечтал об этом?
— Нет.
— Молодец! Опять же надо проверять… Ну, а теперь? Приспичило?
— Да.
— Ишь ты, говорливый… Сам, выходит, захотел?
— Нет, что вы! — испугался Крамугас.
— Я же сказал: отвечай только «да» или «нет»! Значит, посылают? — Да.
— Выясним… Надолго?
— Да. Я по распределенью, на Цирцею-28.
— Опять лишнее болтаешь! Это тебе в плюс не зачитается — совсем наоборот!.. И на сколько же конкретно? Переходи на человеческую речь.
— Ну, я не знаю…
— Как же это? — злобно осведомился голос. — Все — знают, а вы — не знаете… Какой вы подозрительный субъект! То есть — ты, конечно.
— Почему? — обиженно скривился Крамугас.
— Да потому что вы — само собой, в кавычках вы! — это когда есть уваженье или там зависимость какая. Словом, интерес. А тут — за что же уважать? Ошибка вышла, извиняюсь. Нет покуда интереса.
— Да уж ладно… — Крамугас растерянно развел руками. — Я и не настаиваю очень, вам виднее… Ну, а почему вдруг подозрительный?
— Так, милый мой, естественно! Обычно, улетая, пишут точно, на какой срок нужна Виза.
— Я не знаю…
— То-то и оно! Ты должен указать, к примеру: через две недели возвращусь.
— Нет, это слишком скоро.
— Через месяц! Через год!
— Не знаю…
— Может быть, в гробу? Вернешься с миром, чтоб твои останки схоронили здесь?!
— Да мне и в голову не приходило!..
— Что ж, выходит, никогда? Я так и запишу конкретно: никогда?!
— Пишите, — согласился Крамугас. — Мне все равно.
— А мне вот — нет! — сварливо отозвался голос. — У нас порядок любят. Для отчету. Ладно, никогда — так никогда. Разумно. Тоже срок. Его и впишем. А теперь поговорим о багаже. Учти, существуют по закону ценности, которые из славного отечества запрещено, ну хоть ты тресни, вывозить!
— Ой, что вы! — замахал руками Крамугас.
— А это мы сейчас посмотрим. Опять же, отвечай только «да» или «нет». Трюфанчики везешь?
Крамугас понятия не имел, что это такое, но на всякий случай ответил:
