Алексей Корепанов - Найти Эдем (Сборник)
Да, это были озерные метатели, похоже, те самые, что совсем недавно полусонными группками разъезжали неподалеку от стен Искалора, изображая полнейшее равнодушие ко всему на свете. Они устроились на придорожной поляне, разожгли костры, варили в широкобоких котелках свою обычную горькую похлебку и, судя по всему, собирались здесь заночевать, потому что их длинные плащи были расстелены на траве у ног стоящих кольцом коней, и кто-то уже лежал там, утомленный долгим переходом, а на дороге, опираясь на копья, застыли часовые.
Грон, протирая глаза, заслезившиеся от едкого дыма, попытался сосчитать озерных метателей. Потом прислонился к шершавому стволу и задумался.
Духи черных равнин послали ему не десятку, и даже не десятку с пятеркой озерных метателей. По меньшей мере двадцать видавших виды воинов расположились на лесной поляне под проснувшимися звездами, двадцать безжалостных грозных рубак, способных на все — навсегда впечаталась в память Грона выжженная Энесса, и чернее Черной Беды была расчетливая и жуткая резня в Илле после пророчества Варугда Исступленного… Кто же отправил их в путь, чья воля вывела из Долины Темных Озер, с кем встречались они у стен Искалора и как узнали дорогу в эти чужие пространства?
Грон посмотрел на черное небо со слабыми звездами. Ночная Сестра еще не взошла и можно будет, обогнув лесом пост метателей, ускользнуть от них в темноте и скакать всю ночь до рассвета. Пусть попробуют его догнать!
Тинтан терпеливо ждал у кустов. Взяв коня под уздцы, Грон углубился в чащу, по широкой дуге обходя лагерь озерных метателей. Он пробирался вперед медленно и осторожно, разводя мечом шуршащие ветви, перед каждым шагом ощупывая носком сапога почву перед собой. Чем сильнее наваливалась на лес ночь, темнотой проливаясь с неба, тем больше шорохов, скрипов, стуков и чьих-то тяжелых вздохов доносилось со всех сторон. Ночной шум леса скрадывал звуки шагов Грона и Тинтана, но мог таить и угрозу. Кто знает, какая свирепая тварь вздыхает там, в черной глубине?
Зашуршало сбоку, послышалось чье-то прерывистое дыхание — Тинтан остановился, и Грон наугад выбросил перед собой руку с мечом, резкими взмахами крестообразно прочертив темноту. Кто-то невидимый коротко рыкнул, захлопали тяжелые крылья, покатился прочь тревожный шелест — и все вокруг стихло на мгновение, а потом вновь зазвучали шорохи, скрипы и стуки. Грон постоял, сжимая меч, пробормотал: «Нет, так не годится!» — и, нашарив ближайший узловатый ствол, полез вверх, нащупывая ветки потолще. И увидел, наконец, отблески костров. Трепещущий свет наскакивал на темноту далеко позади, и можно было выбираться на дорогу — пусть часовые озерных метателей напрасно караулят хоть до следующего полудня!
Ночная Сестра бледным подобием солнца давно уже печалилась в небе, когда Грон выехал из леса. Дорога уходила вниз, к необъятным холмистым пространствам, застывшим под неярким светом, льющимся с высоты. Пространства казались спокойными и пустынными — и Грон облегченно вздохнул и расправил плечи, предвкушая отдых на рассвете. Вот только сделать еще один бросок. Сейчас он пришпорит Тинтана, умчится в глубь этих тихих пространств, подальше от леса, от озерных метателей — и тоже устроит привал. Хоть короткий, но все-таки привал.
Он рванулся вперед — и вновь задрожала земля под ногами коня, и многократное эхо застучало, заметалось между холмами, уносясь к звездам, и устремился в лицо душистый поток ночного воздуха, настоянного на нетронутых травах. И вдруг прокатился над холмами свирепый рев, словно разом проснулись семьсот семьдесят семь духов черных равнин, словно исторгли злобный вопль вырвавшиеся из пучины пожиратели звезд, когда-то низвергнутые с небес в древней битве с духами рассвета. Рев раздирал ночную тишину, и, казалось, звезды содрогнулись в небе — и Тинтан тревожно заржал, продолжая мчаться сквозь ночь.
Это ревел дракон на холме. Грон видел в свете Ночной Сестры его горбатый громоздкий силуэт с багровыми сверкающими глазами и, выхватив меч, направил Тинтана вверх по склону, потому что дракон, вытянув когтистые лапы перед собой и продолжая реветь, теснил светловолосого всадника на белом коне, отчаянно размахивавшего обломком копья. Белый конь оступился, всадник едва удержался в седле и огромная лапа чудовища накрыла его. Грон подлетел сбоку, с размаху рубанул мечом раз, другой, третий… Дракон вздрогнул, захрапел, повернул остроухую уродливую голову к новому противнику, разинул зубастую пасть — и Грон, вздыбив коня, изо всех сил ткнул мечом прямо в выпуклый багровый глаз. И оглох от дикого вопля, сотрясшего небо, и унесся вместе с Тинтаном к груде камней на склоне, возле которой пытался встать на ноги белый скакун и неподвижно лежал ночной незнакомец.
Дракон выл и хрипел, содрогаясь огромным чешуйчатым телом, бил хвостом, поднимая пыль, и медленно заваливался на спину. Грон, крепко сжимая ногами бока коня, кружил рядом, держа меч наизготовку, внимательно следя за каждым движением издыхающего порождения мрака. Дернулась — и опустилась трехглазая голова, и иссяк фонтан, бивший из раны.
И на холмы вернулась тишина, осела пыль, и Ночная Сестра в вышине вновь смотрела на нижний мир отстраненно и печально. Грон быстро спешился, подбежал к незнакомцу, осторожно перевернул на спину. Незнакомец застонал, не открывая глаз. Кожа на его щеке была содрана, лицо и спутанные волосы потемнели от крови, так же как и разодранный лапой дракона плащ. Он был совсем молод, хотя и не уступал Грону ростом и широкими плечами. На его груди висел на тонкой цепочке изогнутый нож с белой костяной рукоятью.
Грон прислушался к прерывистому дыханию незнакомца и оглянулся. Туша дракона громоздилась на склоне шагах в тридцати от камней, все еще придавливая холм своей тяжестью, но уже медленно опадая, словно проваливаясь внутрь себя, меняя очертания. Скоро сквозь нее будут видны звезды, и дракон растворится, уйдет в тусклый неведомый мир, населенный только тенями, только отражениями, только воспоминаниями обо всех, когда-то существовавших под солнцем.
— Ко… готь… — едва разжимая губы, с трудом выдохнул незнакомец. Нужно отре… зать кусок… когтя…
Грон распрямился. Положение не такое плохое, если юноша уже пришел в себя. Тогда все поправимо.
Он направился вверх по склону, нашаривая кинжал под плащом, — нужно было спешить, иначе коготь исчезнет вместе с драконом, — а когда вернулся, незнакомец уже полусидел, привалившись спиной к камню, и постанывая от боли.
— Вот, — коротко сказал Грон и положил перед юношей обрубок черного драконьего когтя.
— Благодарю, — тихо отозвался юноша. — Прости, мне трудно говорить…
