Кир Булычев - Хочешь улететь со мной?
– Ты молодец, – сказал Син-рано, который наблюдал за мной, стоя за деревом. – Я иногда пробую толкнуть ядро и никому не говорю, что любой школьник меня бы обошел.
– Меня бы тоже. – Я поднялся, потирая ушибленный бок. – Твоя племянница, если будет тренироваться, прыгнет выше.
– Она способная девочка, – сказал Син-рано. – На Земле, попади она в руки хорошего тренера…
– Почему только на Земле? – Я обрадовался возможности задать вопрос, который помог бы понять, что же происходит на Дарни.
– Если я выпущу ее на стадион, – заметил Син-рано, усевшись на траву, – начнется такое…
Он улыбнулся, очевидно представив себе, что же начнется.
– Ее родители погибли, – продолжал Син-рано. – Я взял детей к себе. У меня крепкий дом.
– А почему они погибли?
– Тебя гложет любопытство, – сказал Син-рано. – Наша жизнь, обыкновенная для нас, кажется тебе загадочной.
Я сел рядом с ним. Перед нами был склон холма, полого уходящий к изгороди. Там, вдоль изгороди, медленно шел Рони, за плечом у него был автомат. Иногда он останавливался, проверял контакты. Внезапно Син-рано вскочил с резвостью, которую трудно было предположить в столь грузном человеке, и кинулся к воротам. В руке его оказался пистолет. Он бежал, пригибаясь, зигзагами. Рони упал в траву, сорвав с плеча автомат. От дома, скатываясь по склону, бежали другие люди. Из кустов, метрах в трехстах за изгородью, белыми ослепительными искрами вспыхнули выстрелы. За моей спиной бухнуло. Я обернулся. На крыше дома стоял миномет, он часто и мерно выпускал мины. У миномета виднелась светлая голова Нарини. Мины рвались в кустах, оттуда донесся тонкий вопль. Рядом со мной упала на траву срезанная выстрелом зеленая ветка. Я счел за лучшее залечь позади дерева.
Выстрелы стихли через несколько минут. Я поднялся. От ограды шли мои хозяева. Син-рано поддерживал Рони, который держался за плечо. Между пальцев сочилась кровь. Я побежал им навстречу, но Син-рано крикнул мне:
– Ничего страшного, возвращайся домой!
Его старший сын был уже за оградой, он искал что-то в кустах. Далеко, по дороге к городу, полз танк.
Рони держался молодцом, он старался улыбаться.
– Я сам виноват, – сказал он мне доверительно. – Отец раньше меня их увидел.
– Кто это были?
– Из Гобров, – сказал Рони. – Я думаю, что одного снял.
– Его накрыла Нарини из миномета, – сказал Син-рано.
Сверху сбежала Нарини со своим братом, Син-рано передал им Рони.
– Пойдем проверим коровник, – сказал он мне. – Животные волнуются, когда стрельба.
В коровнике все было спокойно. Коровы мирно жевали сено и поглядывали на нас с недоумением.
– Почему они на нас напали? – спросил я.
– Все тайны, – сказал Син-рано, – имеют обыденное объяснение. На нас напали для того, чтобы захватить Нарини.
– Зачем?
– Потому что она очень дорого стоит. Экономика, мой дорогой друг, лежит в основе любой романтики.
– Это красивый афоризм, но он ничего мне не говорит.
– Планета оказалась между каменным и атомным веком. Мы живем как на вулкане. Когда родители Нарини погибли, многие советовали мне отказаться от племянников и девочки. Но у меня своя гордость. Пока держимся.
– Что особенного в Нарини?
– Ничего.
– Кто-то влюблен в нее?
– Пожалуй, нет.
– Тогда я в тупике.
– Несколько десятилетий назад, – сказал Син-рано, – генетики сделали открытие, которое осчастливило многие семьи. Отныне пол ребенка родители могли заказывать заранее. Ты слышал об этом?
– Разумеется, – сказал я.
Мы вышли из хлева. Солнце уже село. Над столбами, между которыми тянулась решетка, зажглись сигнальные огоньки. На крыше дома вспыхнул прожектор, и луч его медленно полз по ограде.
– Девяносто процентов молодых родителей хотят, чтобы у них родился сын. Их желание было исполнено. Через несколько лет мальчиков на планете рождалось вдесятеро больше, чем девочек. Мы думали, что это открытие приведет к радости…
«Как странно, – подумал я. – Ученый спешит опубликовать открытие, чтобы осчастливить человечество, и пробуждает к действию слепые стихийные силы».
– Еще в моей молодости, – продолжал Син-рано, – женщин хоть и было вдвое меньше, чем мужчин, это тревожило, но не казалось катастрофой. Принимались разумные законы, вводились ограничения, но общество уже катилось к упадку.
– Женщин стало мало, рождаемость падала, женщина стала превращаться в ценность, – подсказал я.
– И все более теряла права личности, – закончил Син-рано. – Теоретики утверждали, что процесс скоро прекратится. Они ошиблись. Своих женщин надо защищать. Чужую женщину надо добыть. Нужны мужчины, солдаты, воины…
– А ты, – спросил я, – почему у тебя только сыновья?
– Я – песчинка в океане людей, – сказал Син-рано. – Мы с женой понимали, что, если у нас родится девочка, ее отнимут. У нас родились два сына, два защитника. Теперь у нас будет девочка, решили мы. Но мою жену украли. Я нашел ее слишком поздно, она не хотела быть рабой в доме чужого клана.
– А родители Нарини?
– Мой брат хотел пойти против течения. У него было три дочери и два сына. Слишком большое богатство для человека, не признававшего законов каменного века. Он жил в городке института, они не подчинялись реальности. Там было много девочек. Городок взяли штурмом войска четырех кланов. Я не знаю, где сестры Нарини. А она сумела убежать и увести братьев.
– Без нее было бы проще? – спросил я.
– Есть дома, – усмехнулся Син-рано, – на которые не нападают. Там нет женщин. Но ты забыл о судьбе моей жены. Я не хочу, чтобы это повторилось.
Над вечерним городом полз дым, иногда раздавались одиночные выстрелы. Полосы от трассирующих пуль прочертили небо.
Я поднялся на крышу дома. У миномета дежурили Нарини и один из ее злых братцев. Они тихо разговаривали. Я подошел к балюстраде. В городе было мало огней, он спал настороженно и чутко. Лучи прожекторов время от времени вспыхивали в разных его концах и пробегали по крышам, стенам и заборам.
Нарини подошла ко мне.
– У вас девушки занимаются спортом, – сказала она утвердительно.
– Пожалуй, даже больше, чем нужно, – ответил я.
Яркая луна освещала ее чистое лицо, глаза казались темными, почти черными, настойчивыми и глубокими.
Мы помолчали.
– Как себя чувствует Рони? – спросил я.
– Это только царапина, – сказала девушка. – Брата в прошлом году ранили так, что мы думали – придется отнимать руку.
Брат подошел ближе, слушая наш разговор. Он не выпускал из рук бинокля.
– Здесь плохо, – сказала Нарини, понизив голос, когда ее брат, встревоженный каким-то шумом у изгороди, кинулся к прожектору и включил его.
