Кристофер Кубасик - Подмененный
- Это же наша первая встреча. У меня слов нет, как я взволнован...
Отец даже не взглянул на Питера. Господи, да что там такого интересного он увидел в окне? Неожиданно отец спросил:
- Но не рассчитываешь же ты?.. - и испуганно замолк.
- На что? - поинтересовался сын, но ответа не дождался. "Странный какой-то вопрос, - решил Питер. - И голос у отца как-то странно изменился. Он так и брякнул..."
- У тебя и голос изменился... Будто ты считаешь, что от этого все твои надежды рухнули?.. - Он помолчал и, не дождавшись ответа, опять заговорил горячо и сбивчиво: - Я так счастлив, что встретил ее! А еще... Мне так хочется увидеться с ней снова!
- Как раз это я имею в виду, - наконец подал голос отец. - Ты счастлив. Ты живешь ожиданием. В общем-то, это хорошо. Ты меня не слушай, твое дело молодое. Но счастье - это... - Он помолчал, подыскивая нужное слово. - Тебе, сын, лучше держаться от него подальше.
В голосе отца послышались жалость и отчаяние.
Но почему?! У Питера на мгновение перехватило дыхание. Может быть, он не понял? Не мог же папочка в самом деле сказать такое! Питер чуть не задохнулся от волнения. Что же, выходит, ему советуют сторониться счастья? Но это означает, что ему следует распрощаться и с надеждами. Не слишком ли?
Он откинулся на спинку сиденья и сцепил руки. Сердце колотилось, он едва сдерживал себя, чтобы не закричать на отца. Хватит смотреть в окно! Пусть он повернется к сыну, пусть взглянет в глаза. Порыв ярости нарастал. Питер уже с трудом справлялся с нею, что-то жуткое, незнакомое рождалось в нем. Еще мгновение, и он заколотил бы кулаками по отцовской спине. Да повернись же! Чего в окно уставился! Посмотри, что ты сотворил! Полюбуйся!.. Питер крепко зажмурился, глубоко вздохнул. Его сердца коснулось только что родившееся предчувствие. Словно ледяным ветерком дунуло в душу - а что, если отец прав? Что, если он знает, о чем говорит... Счастье - это не для тебя, так его можно было понять. Неужели это правда? Мама умерла во время родов. Когда Питер появился на свет...
Папочка неожиданно вздрогнул, потом Питер услышал порывистый вздох. Неужели так отец справлялся с болью, которую доставляла ему мысль об утерянной жене? Волнение сжало горло подростка...
* * *
Питер вздохнул и открыл глаза.
Возле кровати стоял какой-то мужчина в белом халате, из-под тонкой материи пробивалось малиновое сияние... Лицо и кисти рук прямо-таки полыхали всевозможными оттенками оранжевого, вишневого, алого...
Неужели это его отец?
Нет...
Питер повернул голову. Его папочка стоял с другой стороны кровати и смотрел на него, не отрывая глаз. Открытые участки его тела тоже переливались радужным сиянием. Но что больше всего поразило подростка - так это смесь холодного равнодушия и горячего интереса в отцовском взгляде. Если точнее, безразличия к тому, что перед ним лежит его сын, и жадного любопытства к тем превращениям, которые с Питером произошли. Ох, что же это за превращения? Подросток с ужасом посмотрел на просвечивающий из-под простыни рыжевато-алый огонь. Нет, штанов на нем точно не имеется. И рубашки тоже... Тогда что все это значит? И этот странный, какой-то демонический взгляд отца... Не может человек смотреть таким образом. В этом есть что-то противоестественное...
- Папочка?..
Слово прозвучало сухо, едва слышно. Наверное, неосознанный страх чувствовался в нем. Отец не ответил - ни единая жилочка не дрогнула у него на лице. Переливы света на теле не участились и не замерли. Да слышит ли отец его? Все тот же тяжелый, упершийся в Питера взгляд. Темные провалы под глазами, особенно заметные на фоне таинственного свечения кожи, подсказали Питеру что отец очень устал... До такой степени, что не может моргнуть? Или улыбнуться?..
- Питер, - обратился к подростку незнакомый мужчина в халате. Звук растворился в легком шуме работающих машин. И опять наступила тишина... Только через несколько мгновений подросток повернул голову в его сторону. Это доктор? Человек улыбнулся. Мгновенное облегчение прошло, и Питер с ужасом понял, что никакой это не доктор. И улыбка у него какая-то выдавленная...
- Да? - наконец отозвался подросток.
- Питер, тебе за последние месяцы пришлось много помучиться...
Месяцы?!
- ...поэтому я не хочу слишком утомлять тебя. Все плохое уже миновало. Я хочу, чтобы ты понял это.
Питер перевел взгляд на отца. Он в который раз попытался приподнять руку - пусть папочка хотя бы пожмет ее. Если, конечно, захочет взять ее в свои ладони... И опять - даже кистью не смог пошевелить. Туго прикрутили...
- Я... Я не могу двинуться... - растерянно пробормотал он.
- Питер, мы должны были следить за тем, чтобы ты оставался неподвижным, - ответил доктор. Если, конечно, этот человек был доктором. В последние недели мы проводили курс усиленной... э-э... терапии. Любое твое неосторожное движение могло причинить непоправимый вред. Мы должны были быть уверены, что ты никому не доставишь неприятностей.
Питер не обратил внимания на слова доктора. Он все так же выжидающе смотрел на отца.
- Папочка, со мной все в порядке? - наконец-таки решился спросить он.
Отец долго молчал, потом отвел глаза в сторону.
- Не знаю.
Питер заметил, что доктор от изумления открыл рот.
- Мистер Клерис... - успокаивающе начал он, но папочка с неожиданным вызовом воскликнул:
- Не знаю! Слышите?..
У Питера сложилось впечатление, что мистер Клерис понятия не имеет, что он делает в этой комнате и что за мальчик лежит перед ним.
- Папочка... - еле слышно прошептал Питер.
- Прости меня, - быстро ответил отец, поперхнулся и скорым шагом вышел из комнаты. Доктор бросился вслед за ним.
- Я скоро вернусь! - бросил он через плечо Питеру.
- Ладно, все нормально... - хотел успокоить его Питер, но тот уже вышел за дверь.
Питер вздохнул, широко раскрытыми глазами уставился в потолок. Что за странные, пугающие чудеса творятся вокруг? Мелко задрожал подбородок, но он не расплакался. Сумел сдержаться. Попытался вспомнить что-то приятное из своего прошлого. Прежде всего почему-то вспомнилась его по-детски наивная любовь к молоку. На мгновение почудилось, что на верхней плоскости одной из машин стоит наполненный белой жидкостью стакан, но, приглядевшись повнимательней, Питер решил, что это ему только померещилось. Потом перед глазами возникла картинка из давнего прошлого: он идет в школу. Привиделась учительница, развешивающая плакаты для урока. К своему удивлению, Питер никак не мог припомнить, чем же он занимался в классе. Что изучал? Нет, учиться-то он учился, это было ясно как день, но вот чему? Слова, какие-то числа, лягушки, клетки... Все смешалось и перепуталось. Единственное, что он помнил четко, были картинки. Все остальное покрылось туманом.
