Дэвид Келлер - Наследственность
Мальчик и сопровождающий его человек, следовавший за ним по пятам, обошли стол, мальчик поздоровался за руку с доктором и сел на свободный стул. На десерт подали мороженое. Человек в черном, стоя за стулом подростка, внимательно наблюдал за каждым его движением. Столь оживленный разговор замер. Десерт съели в полном молчании. Наконец мистер Петерсон произнес:
- Вы можете отвести Александра в его комнату, Йорри.
- Слушаюсь, мистер Петерсон.
Они опять остались за столом втроем, но разговор не возобновлялся. Мужчины молча курили, а миссис Петерсон, встав, извинилась:
- Простите, но я придумываю фасон для своего нового платья и стою перед сложной проблемой, на чем остановиться: сделать кнопки или пуговицы. Если взять пуговицы, то они должны быть не избитыми, с изюминкой, чтобы украсить платье и ни в коем случае не испортить общего впечатления. Поэтому еще раз прошу вас, джентльмены, извинить меня. Надеюсь, вам понравится у нас, доктор Оверфилд.
- О, мне уже понравилось, миссис Петерсон, - ответил доктор вставая. Ее седоволосый супруг не встал. Он отсутствующими глазами смотрел на висевшую на стене картину, не замечая ее. Наконец, докурив сигарету, он поднялся из-за стола.
- Доктор, может быть, мы пройдем в библиотеку и там с вами поговорим?
Они прошли в комнату и уселись в кресла перед камином. Мистер Петерсон обратился к доктору:
- Если хотите, можете снять пиджак и галстук, а ноги положите вот на этот стул. Мы с вами одни и можно не церемониться .
Доктор отрицательно покачал головой...
- Мне показалось, вас что-то угнетает, мистер Петерсон? - сказал доктор. Именно этими словами он всегда начинал свое исследование состояния пациента. Они располагали больного к доктору, создавали ощущение, что врач понимает и сочувствует ему, ведь многие больные приходят к врачу просто для того, чтобы снять состояние угнетения или поделиться тем, что они несчастливы.
- Вы совершенно правы, - произнес Петерсон. - Кое-что я вам расскажу, но я бы хотел, чтобы вы сами во всем разобрались без моей помощи. Это началось в то время, когда я только начинал свое дело. Родители нарекли меня Филиппом. Филипп Петерсон - звучит! В школе я познакомился с историей Филиппа Македонского, и он меня покорил. Я восхищался эпизодами из его биографии, ведь по натуре он был первопроходцем. Личность неординарная - он завоевал много стран, создал империю, реорганизовал армию. Если прибегнуть к современному сленгу, то он был "мужик что надо". Конечно, и у него, как у большинства великих людей, были свои слабости: вино, женщины, но в целом это была уникальная фигура.
Но одно дело быть царем Македонии, а другое - стать президентом кожевенной компании, и я решил, что для успеха важен принцип. Я досконально изучал жизнь Филиппа и пытался применить все что было возможно из его жизни в своей работе. В конце концов это позволило мне разбогатеть.
Вскоре я женился. Как вы видели, моя жена - образованная, красивая и весьма одаренная женщина. Вскоре у нас родился сын. В честь Александра Македонского я назвал его Александром. Сосредоточив в своих руках все кожевенное производство Америки, я мечтал, что мой наследник станет главой этого бизнеса во всем мире. Но - увы... Сегодня, за обедом, вы видели мальчика?
- Да.
- Каков ваш диагноз?
- Я не могу сказать точно, но на первый взгляд это похоже на болезнь Дауна.
- Да, вы правы. Несколько лет мы держали сына дома, а затем поместили в одну из лучших частных школ Америки. Когда ему исполнилось десять лет, они категорически отказались держать его в школе, хотя я предлагал им большие деньги. Что мне оставалось делать? И я решил купить это имение, затем обустроил его, продал все свои предприятия и стал жить здесь. Это мой сын и я должен заботиться о нем.
- Меня удивляет, что его отказались держать в частной школе. С вашими деньгами...
- Да, это не просто, что-то там произошло. Они же мне сказали, что не могут взять на себя ответственность за его поступки.
- А в чем это проявляется? И что об этих поступках думает его мать?
- Ну вы как врач должны знать, что мнение матери в подобных случаях довольно предвзятое.
- Да, в большинстве случаев это так.
- Тогда вы меня поймете. Мать убеждена, что ребенок само совершенство, мало того, он гениален и о его слабоумии не может быть и речи. Она говорит "о запоздалом развитии", уверяет, что со временем он "перерастет свою отсталость" и со временем сравняется в развитии со двоими сверстниками.
- Как врач убежден, что она ошибается.
- Боюсь, что, так. Но я бессилен ее убедить. Когда заходит речь о ребенке, она начинает раздражаться, а в таком состоянии говорить с ней просто невозможно. Итак, когда родился ребенок, мы переехали сюда. У лакея несколько обязанностей. Он живет у нас много лет, и мы полностью ему доверяем, к тому же он глухонемой.
- Теперь мне все понятно! - воскликнул доктор. - А я-то удивлялся, почему он такой мрачный. Почти все глухонемые отличаются некоторой агрессивностью.
- Вполне может быть. Этот человек ведет все наше хозяйство. В этой глуши и с таким ребенком прислугу удержать трудно. Слуги охотно приходят к нам, но, узнав Александра, долго не задерживаются.
- Их что, пугает его слабоумие?
- Нет, его поведение. Я стараюсь познакомить вас только с фактами и стараюсь делать это совершенно беспристрастно. Йорри, бывший борец, человек без нервов - ему незнакомо чувство страха. Йорри очень хорошо относится к мальчику, но буквально заставляет его себя слушаться. С тех пор как он пришел к нам, Александр садится за стол вместе с нами, и мать просто счастлива. Но иногда Йорри должен отдохнуть, и тогда он отпускает Александра в парк.
- Так ведь это прекрасно, и ребенку должно там нравиться. Я видел в парке ланей и кроликов.
- Да, конечно, это полезно для развития, но он в основном любит на них охотиться.
- А вам, мистер Петерсон, не кажется, что мальчик нуждается в приятелях, с которыми он мог бы играть?
- Я с вами совершенно согласен и даже усыновил одного мальчика, но он, к сожалению, умер. После этого я опасаюсь экспериментировать.
- Но причем здесь эксперимент? Ведь умереть мог любой ребенок, возразил доктор, - почему бы вам не приглашать какого-нибудь паренька из местных хотя бы на несколько часов в день, чтобы ваш сын мог немного поболтать и поиграть с ним?
- Нет, нет, никогда! Поживите у нас, понаблюдайте за мальчиком, осмотрите его; может быть, сможете посоветовать что-нибудь.
- Как врач, думаю, что сделать для него сейчас можно очень немного: ну, скажем, внимательно следить, исправлять дурные привычки, которые могли у него выработаться.
