Юрий Брайдер - Каин еще не родился
- И был там уже кто-нибудь?
- Ты что! Мы же о нем почти ничего не знаем. Так черт знает куда можно попасть. Ведь там все иное может оказаться: и гравитация, и время, и даже структура материи.
- Может, хоть кота или собаку запускали?
- Исключено! А вдруг в том пространстве люди всего с палец величиной? Представляешь, что наш кот может натворить?
- Выходит, изобрели машинку, а она ни туда ни сюда?
- Почему же? - парень, вроде, даже обиделся. - Эксперименты идут полным ходом. Строго по плану. Из сопредельного пространства уже получена одна молекула газа. Изучается.
- А глянуть на нее можно?
- На молекулу?
- Нет, на вашу установку.
- А мы, считай, прямо в ней и находимся. Тут на каждом этаже ее узлы. Но все основное, конечно, под землей... Ключи от главного зала я могу взять... Да только посторонних туда водить не положено.
- Какой я посторонний? Я же пресса! Нас даже в роддом без халатов пускают.
- Ну если так... Только чур - об этом никому!
- Что за вопрос, коллега!
Лифт оказался прямо в профессорском кабинете. В смежной комнате. Очень удобно. Через пару минут мы были там, где нужно. Гляжу - коридор бетонный, как в бомбоубежище, а в самом его конце одна-единственная дверь. Мой парень прямо к ней подошел и сначала какие-то кнопочки потыкал. В окошечке над дверью шестизначный номер загорелся. Понятно - сенсор. У меня в телевизоре такой есть. Только уже давно не работает.
После этого лаборант ключ достал и в замочную скважину вставил. Я такого ключа отродясь не видал - обыкновенная гладкая пластинка длиной с палец. Ясно сразу - с большим секретом замок. А парень, видно, молодец, раз профессор ему не только свои каракули доверяет, но и ключи тоже.
В общем, заходим мы в этот самый главный зал. Холодно. И пахнет как-то странно - не то горелой изоляцией, не то канифолью. А может озоном. Я, правда, сам этого газа никогда не нюхал, но моя родная жена как только в лес хотя бы на полметра зайдет, так сразу и вещает: "Ох, чудненько! Оз-зон!"
- Верхний свет не горит. Но не очень темно. Глазки зеленые на приборах мигают, всякие экраны от потолка до пола светятся. Когда-то я в этом хозяйстве неплохо разбирался. Как-никак почти три года в кружок радиолюбителей ходил. Любой телевизор мог разобрать. Теперь, правда, подзабыл многое. Хотя резистор от транзистора отличу.
- Ну вот, любуйся! - сказал лаборант и по залу гордо так прошелся. Вроде как петух по курятнику. Рисуется. Профессором себя воображает. - Это центральный пост управления. Здесь регистрационно-следящий комплекс. А там - контактная площадка. Оси пересечения пространств как раз на ней и находятся.
Смотрю - в дальнем конце зала на толстенных пружинах какая-то платформа установлена. Никелированная вся. Сразу видно, без халтуры сделана. А на ней чего только нет! Какие-то баллоны, аппараты, кабели, штучки всякие непонятные. Глаза разбегаются!
- А поближе посмотреть можно? - спрашиваю я почему-то шепотом. Понимаю, что никуда он от меня, голубок, уже не денется. Как говорится: "Влез по пояс - полезай по грудь."
- Если только посмотреть... - замямлил он.
Ломается. Можно подумать, что он девица, а я хахаль.
- Но только руками ничего не трогать! Обещаешь?
- Что за вопрос! Обещаю!
И вот я уже на площадке. Жаль, фотоаппарата нет. Запечатлел бы кадр для потомства: "Александр Анохин лично осматривает первую модель установки для исследования сопредельных пространств!"
Постоял я немного на площадке, и вдруг такая тоска меня разобрала. Ведь глупости все это. Детство. Как сейчас помню, было тогда мне лет пять или шесть, залезешь, бывало, в кабину машины, руль покрутишь, побибикаешь удовольствие! А потом придет шофер, сгонит тебя с сидения, заведет мотор и укатит куда-то в светлые дали. А ты останешься - маленький, сопливый, со всеми своими детскими неприятностями на душе. Вот так и здесь! Придет время и встанет на это место кто-то вышколенный, натренированный, щелкнет вот этим тумблерочком, нажмет вот эту кнопочку, а еще лучше - эту... такая она красивая, красненькая, отрапортует четко: "К выполнению государственного задания готов!" - и сиганет в другое измерение. А пока он там прохлаждается, ему одних командировочных по триста рублей в день начислять будут. Семье дачу двухэтажную дадут, а каждому родственнику по новой квартире. А если он еще и живым оттуда вернется, тогда все - будущее обеспечено! Банкеты, ордена, звания, цветы и женщины. А я, если, конечно, выпускающий разрешит, буду лепить его цветные портреты на макет журнальной обложки. И все только потому, что не мне, а ему эту кнопочку нажать доверили... Ну и тугая же она, аж палец занемел!
Вздохнул я горько и полез с платформы. Да не тут-то было! С размаху лбом во что-то твердое ударился, как-будто передо мной вдруг стена стеклянная оказалась. Сунулся я в другую сторону - то же самое. Только уже не лбом, а вытянутыми руками уперся. Вот тебе и на! Попался, как сом в вершу.
- Але! - закричал я лаборанту. - Эй! Брось шутить! Выпусти!
У парня сразу рот раскрылся. Симпатичный парень, ничего не скажешь, только уж очень у него нижняя челюсть здорова - ну прямо галоша. Пол-лица занимает.
- Ты трогал что-нибудь? - спросил он, чуть не плача.
- Ничего я не трогал! Очень нужно... А что это такое красное у тебя за спиной мигает?
Обернулся он, а потом снова на меня уставился. Молчит. Только совсем белым стал. Это даже при свете красной мигалки заметно.
- Ты только, пожалуйста, не шевелись, - жалобно сказал он. - Стой как стоишь. Я сейчас что-нибудь придумаю.
- Да ты хоть объясни, что случилось? - заорал я с платформы. - Что мне тут, до самой пенсии быть?
- Нет, всего пятьдесят секунд осталось. Потом ты в сопредельное пространство переместишься.
Поплелся он к самому большому пульту, но что-то-очень уж неуверенно. Подошел и встал. Смотрит на него, как тюлень на сноповязалку. Руку к какому-то рычагу потянул, потом отдернул. Надписи на пульте стал читать. Ну, это уже полный завал! Наверное, не лаборант он совсем! Вахтер какой-нибудь или, вообще, дежурный сантехник!
Идут, значит, эти последние секундочки, а я, как дурак, на одной ноге стою, руки в стороны раскинув. Ну что твоя балерина! "Танец умирающего козла!" И вдруг все - потухли красные лампы. Темнота наступила. И даже не темнота вовсе, а какие-то желтые сумерки. Как-будто я в бассейне с подсолнечным маслом оказался. Опустил я осторожно ногу, руками вокруг пошарил - вроде бы уже нет стеклянной стены. Может, все же сумел меня этот недотепа выручить?
Постепенно желтая муть стала редеть. Прямо над головой у меня висело горячее яркое пятно. Лампа? Нет... Скорее - Солнце. Сквозь золотистый, прозрачный, как платьице из кисеи, туман я уже различал голубое небо и пышную зелень деревьев. А ведь, когда я шел в институт, на улицах горели фонари и валил мокрый снег. Пальто и шапка мои в гардеробе остались. Где теперь этот гардероб? Где улица Академическая, дом два, корпус четыре?..
