Уильям Тенн - Жили люди на Бикини, жили люди на Атту
Что с ними собираются делать? С какой целью? Кто стоит за всем этим? Куда их собираются везти? Может, их просто съедят, а этот сводчатый, гигантских размеров трюм всего-навсего склад провизии?
Ответа не знал никто. Большинство пленников дрожали от страха, ожидая худшего; лишь немногие не утратили способность рассуждать здраво; но никто ничего не знал.
Весь день и всю ночь людей грузили на корабли. Без малейших исключений. Границы государств не учитывались. Португальских рыбаков размещали среди китайских крестьян из Квантуна. Римские католики опускались на колени и молились вместе с раздражительным методистом из Альбукерке, Нью-Мексико; симпатичный молодой председатель колхоза суетился, сбивая группу изучения марксизма из числа повизгивающих от страха празднично одетых матрон из Йоханнесбурга, Южная Африка, захваченных во время собрания женского благотворительного общества.
Когда в трюм загружали столько народу, что свободных коек не оставалось, потолок больше не открывали, и деятельность чужаков перемещалась к другому трюму или другому кораблю. Таким образом, половина конгресса Соединенных Штатов Америки оказалась вместе с учениками средней школы из Бухареста, а другая половина тщетно пыталась собрать информацию и навести порядок среди крестьян из Мадраса и совершенно сбитых с толку заключенных дамасской тюрьмы.
Погрузочные работы продолжались пятеро суток. Ничто не могло их ни задержать, ни остановить. Ракеты с ядерными боеголовками не просто исчезали, не долетев до цели, но заодно привлекали внимание пришельцев к тем местам, откуда их запускали. Была ли это аризонская пустыня или сибирская тундра, в течение считанных минут там появлялись роботы и делали свое дело. Кое-где воинские подразделения доблестно вели оборону до последнего. Их командиры в оцепенении смотрели, как снаряды отскакивают от роботов, не причиняя им ни капли вреда, и как роботы, не обращая внимания на убийственный огонь, продолжают хватать сражающихся.
Наконец работа была закончена. Подводные лодки подняли на поверхность и освободили от экипажей; горняки в глубочайших шахтах отчаянно цеплялись за деревянный крепеж, однако роботы мягко, но непреклонно отрывали их щупальцами от подпорок и переносили в трюм корабля.
Таким образом, всех, кто жил на Земле, доставили на чужеземные корабли. Всех, кроме животных. Животных оставили там, где они обитали, — а вместе с ними обезлюдевшие поля, бескрайние леса и моря, омывающие пустынные берега материков.
Когда погрузка была закончена, космический флот дружно тронулся с места. Ускорение было практически не ощутимо, поэтому немногие из людей догадались, что путешествие началось. Корабли двинулись прочь от Земли, прочь от земного Солнца и погрузились в черную бездну Вселенной.
Если не считать шока, вызванного тем, что их резко вырвали из привычного окружения, люди на борту кораблей вынуждены были признать, что ничего страшного с ними не происходит. В каждом трюме имелись фонтанчики с питьевой водой и прочие необходимые удобства; койки были мягкие, поддерживалась нормальная температура.
Дважды в день, с перерывом в двенадцать часов, били корабельные склянки, и на полу неизвестно откуда появлялись огромные чаны с супом. В них плавало в зеленоватом бульоне что-то белое, похожее на клецки. И бульон, и то, что в нем плавало, были, видимо, продуктами очень питательными и на вкус терпимыми, несмотря на всю пестроту привычек множества едоков, которым если что в полете и досаждало, так это однообразная диета. После того как пища съедалась, снова звенели склянки, и чаны исчезали, словно огромные пузыри. Насытившимся пленникам оставалось только бродить по трюму, пытаться выучить язык соседа-сотрюмника, спать, беспокоиться о будущем — и дожидаться следующей еды.
Если начинались какие-нибудь разборки — к примеру, между австралийскими литейщиками и зулусскими воинами за расположение медсестер ленинградской больницы, — даже если возникала крупная потасовка, или массовая драка, или, например, даже бунт, конфликты эти тут же гасились. Как до этого чаны с супом, из пола являлись роботы, каждый из них хватал столько противников, сколько мог удержать в щупальцах, и так держал их друг от друга на расстоянии, пока явная нелепость подобной сцены не гасила их боевой пыл и они худо-бедно не успокаивались. Затем без каких-либо замечаний или хотя бы жеста, который что-либо кому-либо разъяснял, роботы исчезали.
Без сомнения, о людях заботились. На этом сходились все. Но почему? С какой целью?
И, несомненно, это радушие всем было приятно, хотя в нем чудился и некий зловещий оттенок. О них заботились, но кое-кто мрачно напоминал, что фермеры на скотном дворе тоже заботятся о своей скотине, которая чем тучнее, тем большая с нее будет прибыль.
А может, возражали им оптимисты, эти высокоразвитые чужеземцы смешали различных представителей человечества в одних и тех же «плавильных печах» умышленно? Разве не могли они, с тревогой наблюдая наши вечные непримиримые споры, войны, жестокие предрассудки, испытать нечто вроде праведного гнева и попытаться раз и навсегда превратить нас в одну сплоченную расу?
Трудно сказать. Вживую ни один чужеземец так и не объявился. Ни один робот после того, как трюмы закрылись, не произнес ни слова. На протяжении всего долгого путешествия, несмотря на все усилия обитателей трюмов, несмотря на неутомимую изобретательность, проявленную представителями человеческой расы буквально на всех кораблях, между людьми и их чужеземными хозяевами не завязалось никаких отношений.
Все, что пленникам оставалось делать, это гадать — точнее говоря, есть, спать, разговаривать и гадать, — пока корабли летели себе все дальше и дальше, оставляя позади одну звездную систему за другой — только зарождающиеся, пребывающие в газообразном состоянии миры-эмбрионы и старые, превратившиеся в обломки, мертвые, безжизненные планеты.
И по мере того, как тянулись дни — различаемые лишь благодаря периодам сна и регулярно подводимым часам на руках у пленников, — большинство людей начали склоняться к тому, что полное отсутствие связи с пришельцами и пренебрежение, которое они этим выказывают, служат очень тревожным признаком.
В самих трюмах между тем происходило множество больших и малых событий. Молодая домохозяйка из Дании, оказавшись в разлуке с мужем и детьми и устав отбиваться от домогательств мужчин с Тробриандских островов, не мудрствуя лукаво выбрала самого рослого и настойчивого из своих поклонников; члены Совета Безопасности ООН оставили попытки наладить дружественные отношения с чудаковатыми раввинами в длиннополых сюртуках из вильямсбургского квартала Бруклина и сидели в тягостной изоляции в своем углу трюма, время от времени возвещая, что только они представляют собой мировое правительство, имеющее законное право вести переговоры с чужеземцами от имени всего человечества. Тогда, конечно, когда чужеземцы пожелают вступить с землянами в переговоры...
