Джон Уиндем - Уна
- А это будет кан... конфиденциально?-спросил он.
На много миль кругом здесь все знают, что главный интерес Билла-чужие кролики. Я заверил его, что тайна будет соблюдена.
- Тогда ладно. Дело было стало быть так, - начал он. Месяца эдак три назад...
Очищенная от второстепенных деталей, история Билла сводилась к следующему: так сказать, обнаружив себя на территории Мамбери-Грендж, он вздумал, полюбоваться новым крылом дома, пристроенным доктором Диксоном сразу же после его вступления в наследство. О пристройке ходило много слухов и, увидев полоску света между занавесями, Билл решил воспользоваться благоприятным случаем.
- Я вам точно говорю, дурные дела там творятся, - сказал он. Перво-наперво, увидел я у дальней стены клетки, да еще с эдакими здоровенными решетками. Лампа там висит так, что я не смог разобрать, кто сидит в клетках, но и то сказатьзачем они нужны в доме-то? А когда я подтянулся на руках, чтобы рассмотреть получше, то посреди комнаты увидал страшенную штуковину. Жуть какую.-Он сделал паузу и драматически задрожал.
- И что же это было? - спросил я спокойно.
- Это... трудновато объяснить... В общем, оно лежало на столе. И смахивало, пожалуй, больше всего на белую подушку, но только шевелилось. Вроде бы легонько дергалось, рябью покрывалось, понимаете ли...
Я не очень понимал. И сказал:
- Это все?
- Не совсем, - ответил Билл, с видимым наслаждением подбираясь к кульминационному пункту своего рассказа. - Вообще-то оно было бесформенным, но кое-что у н е г о все же было: пара рук, человеческих рук, что торчали по бокам!
Я отделался от депутации, пообещав заняться заявлением. Когда, закрыв дверь за последним посетителем, я повернулся, то обнаружил, что Альфреду нехорошо. Глаза его за стеклами очков пылали, а тело трясла крупная дрожь.
- Сядь-ка, - посоветовал я, - а то у тебя что-нибудь сейчас отвалится.
Я предчувствовал, что мне предстоит выслушать целую диссертацию, и уж, конечно, она сможет достойно конкурировать с тем, что нам только что сообщили. Но сейчас Альфреду хотелось сначала узнать мое мнение, и он мужественно боролся, с трудом удерживая собственное. Я решил пойти ему навстречу.
- Дело в действительности куда проще, чем кажется - сказал я.-Или кто-то все же разыграл деревенщину, или там в самом деле оказались какие-то необыкновенные животные, в описании которых эти вахлаки за время пересудов все перепутали.
- Но ведь они согласны насчет рук и панцирей!-взвился Альфред.
Тут он был прав. А руки, во всяком случае кисти рук, были отличительным признаком того, похожего на подушку, предмета, который Билл видел в Мамбери-Грендж...
Альфред напомнил мне еще о некоторых обстоятельствах, из коих явствовало, что я ошибаюсь, а затем закатил многозначительную паузу.
- До меня ведь тоже доходили кое-какие слухи насчет Мамбери-Грендж,-заявил он мне.
- Например?-спросил я.
- Ничего определенного, - признался он, - но если все сопоставить... Во всяком случае, дыма без огня...
- Ладно, выпаливай,-пригласил я.
- Я думаю, - начал он внушительно, - я думаю, что мы напали на след чего-то очень серьезного. Чего-то такого, что расшевелит наконец людскую совесть касательно тех жестокостей, которые творятся под прикрытием вывески научных исследований. Знаешь, что, по моему мнению, происходит под самым нашим носом?
- Валяй, валяй, - поощрил я его хладнокровно.
- Я думаю, что мы имеем дело со супервивисектором, - ответил он, многозначительно подняв палец.
Я нахмурился:
- Не понял. Либо - вивисекция, либо - не вивисекция. Супервивисекция просто...
- С-с-с, - произнес Альфред. Или что-то вроде этого. - Я хочу сказать, что мы имеем дело с человеком, который оскорбляет Природу, уродует Божьи создания, гнусно искажает истинный облик тварей Господних, пока они не станут неузнаваемыми полностью или в частностях. Облик, которым они обладали до того, как он этот облик стал изменять, - пояснил Альфред весьма туманно.
Только теперь я стал понимать, какую теорию выдвинул Альфред на этот раз. Его воображение отхватило огромный кус пирога и, хотя дальнейшие события показали, что въелся он и не так уж глубоко, но тогда я расхохотался.
- Ясно, - сказал я. - Я ведь тоже читывал "Остров доктора Моро". Ты полагаешь, что явишься в Грендж и тебя там встретит лошадь, разгуливающая на задних ногах и беседующая о погоде? А может быть, ты рассчитываешь, что дверь тебе откроет суперпес, который спросит как твоя фамилия? Шикарная идейка, Альфред! Но пойми, в реальной жизни все иначе! Конечно, жалоба-есть жалоба, и мы обязаны ее расследовать, но я боюсь, старина, что тебе придется здорово разочароваться, ежели ты вообразил дом, где все наполнено густым запахом эфира и воплями пытаемых животных. Остынь-ка, Альфред. Спустись с небес на землю.
Однако проколоть шкуру Альфреда не так-то легко. Фантазии-неотъемлемая часть его жизни и, хотя он и был уязвлен разоблачением источника своего вдохновения, он все же не погас. Он мысленно продолжал вертеть эту историю то так, те эдак, добавляя к ней то тут, то там новые детали.
- Но почему же черепахи?-слышал я его бормотание.- Ведь выбор рептилий еще больше затрудняет ... - Он пережевывал это несколько минут, а затем добавил:-Руки! Руки и кисти рук! Откуда, во имя дьявола, достал он пару рук?!
Глаза его раскрылись еще шире, а пламя в них разгорелось еще ярче, пока он обдумывал эту идею.
- Продолжай в том же духе! Держись этого курса!-посоветовал я. Однако вопрос, который он задал, действительно был неприятен и темен.
На следующий день после полудня я и Альфред появились у сторожки Мамбери-Грендж и назвали свои имена недоверчивому человечку, который жил в сторожке, одновременно исполняя обязанности привратника. Он покачал головой, выражая сомнение, что нам удастся осуществить свое намерение попасть внутрь, но все же взялся за телефонную трубку.
Я таил коварное желание, чтобы его опасения подтвердились. Дело, конечно, надо было расследовать хотя бы для того, чтобы успокоить жителей деревушки. Но мне очень хотелось, чтобы прошло какое-то время и Альфред выпустил хотя бы часть паров. Пока же его фантазия и ажиотаж непрерывно разгорались. Воображение Э. По и Э. Золя просто чепуха в сравнении с продуктами фантазии Альфреда, особенно если последняя получит нужную пищу. Всю эту долгую ночь Альфреда, вероятно, преследовали во сне кошмары, и сейчас он был как раз в том состоянии, когда фразы вроде "гнусное издевательство над нашими безъязыкими друзьями", "свирепая кровожадность скальпеля", "разрывающие душу вопли миллионов корчащихся жертв вопиют к небесам", сами собой текли с его языка. Мне это осточертело, но если бы я не согласился сопровождать его, он бы безусловно отправился один и попал в беду, начав разговор с обвинения всех и вся в жестокости, пытках и садизме.
