Петра Хаммесфар - Избавление
Теперь Нина осведомлялась, как прошел его день. Предлагала помассировать ему застывшую шею, слегка "разрыхлить" затвердевшую мускулатуру его плеч. Это было ее стартовым сигналом, его сигналом тревоги. Ведь Нина не удовлетворялась только шеей и плечами, она то и дело застревала в нижних регионах, называла то, что находила там, своим маленьким другом. И если она не достигала нужной цели своими чрезвычайно искусными руками, то прибегала к помощи языка.
Для него это было сплошным мучением. Каждый раз Гарри чувствовал, как какое-то оцепенение охватывает его ноги, как оно поднимается все выше, переходит на бедра и таз, на грудь, пока наконец все его тело не застывало на простыне, точно деревянное.
При этом ведь было время, когда он мог наслаждаться стараниями Нины. Лежа на спине в совершенно расслабленной позе, он давал ей действовать по своему усмотрению, пока не наступал его желанный момент. И он считал себя счастливым. Почему сейчас все было по-другому, он и сам толком не знал.
Когда он начинал размышлять об этом, на ум ему приходили только какие-то мелочи. Детали их повседневной совместной жизни, доказательства трогательной Нининой заботы. Дымящаяся чашка у изголовья кровати, валериановые капли, которые Нина преподносила ему к завтраку, чтобы стресс в бюро не слишком сильно отражался на его сердце. Горячая ванна с травяными настойками, которую она приготовливала ему, как только у него появлялись малейшие признаки легкой простуды. Теплый компресс на голенях, когда его температура поднималась на одну или на две десятых градуса. Хлеб из немолотых зерен для бесперебойного, беспроблемного пищеварения. Диетический маргарин от повышенного содержания холестерина в крови. Нежнейшее, абсолютно обезжиренное филе цыплячьей грудки, растительная пища с ее балластными веществами.
И все эти мелочи постепенно похоронили под собой старого Гарри. От него осталась лишь этот безвольный мозгляк, который даже не мог больше спокойно смотреть на то, как его жена по окончании работы смазывает себе кремом руки.
Таково было положение вещей на тот момент, когда Гарри получил от фирмы приглашение на празднование Рождества в общем кругу коллег в одну из пятниц в середине декабря. За завтраком он сообщил жене, что, возможно, вернется сегодня домой позже. Нина приняла это к сведению со свойственной ей невозмутимостью. Она лишь накапала ему в стакан валерьянки на пять капель больше обычного. Потом она пожелала ему приятно провести вечер. И когда Гарри прощался с ней, она напомнила ему, чтобы на этой вечеринке он был осмотрителен в выборе закусок и напитков.
- Помни о своем желудке, - сказала ему Нина, поцеловала его в уголок губ и еще раз нежно провела рукой по его густым, слегка вьющимся волосам.
Гарри немного раздражало, что Нину волновал исключительно его желудок. От коллег он неоднократно слышал, что их жены имели заботы совсем иного рода. Возможно, то, что в связи с предстоящим праздненством их фирмы Нина и думать не думала о всяких секретаршах, стенографистках и тому подобных особах женского пола, говорило только о ее самоуверенности. Возможно, это также было связано с тем фактом, что Гарри почти не способен был больше реагировать на ее уверенно действующие руки. Нина никогда не могла бы подумать, что эта упорная неспособность реагировать объяснялась одной лишь банкой с кремом.
Как и в прошлом году, празднование Рождества проходило в загородном лесном ресторане, славившемся своей отличной кухней. Буфет с холодными закусками выглядел соответствующим образом. Атмосфера среди собравшихся была повсеместно радужной и непринужденной. Гарри чувствовал себя немного исключенным из общей массы, хотя одновременно с этим испытывал некоторое облегчение.
Твердо решив не получать от этого вечера ничего, кроме удовольствия, он стоял перед богатым набором изысканных деликатесов, держал в руке еще пустую тарелку и раздумывал, не порадовать ли ему свой желудок крошечной порцией салата из крабов. Нина так часто говорила ему о вреде для его желудка майонеза, что Гарри теперь и сам был убежден в этом. И когда он еще нерешительно стоял перед витриной и только-только собирался робко вытянуть вперед руку, как что-то толкнуло его в бок.
Голос рядом с ним произнес: "Оп-ля!" и волна какого-то липкого напитка низвергнулась на свежевыглаженные светло-серые брюки Гарри. Он стоял с пустой тарелкой в руке, смотрел на себя сверху вниз и не очень-то понимал, что произошло.
- О, извините, пожалуйста.
Голос звучал сравнительно молодо и беззаботно. И такое же лицо в его непосредственной близости пыталось придать себе выражение сожаления.
Гарри не знал ее, вероятно, она была из другого отдела. Он машинально дал ей от двадцати двух до двадцати пяти. Она была рыжевата, изящно сложена, миловидна, одета в юбку, едва достигавшую ей до колен и усеянную большим количеством матерчатых лоскутов так, что та раздувалась вокруг ее бедер, словно воздушный шар. Дополняла юбку очень смелая блузка. Однако в настоящий момент Гарри был совсем не восприимчив к каким-либо женским прелестям.
Липкое пятно на его брюках росло. Жидкость пропитала материал, и тот приклеивался теперь к бедру. Это было неприятное чувство. Запах мяты пронзительно ударял ему в нос, назойливым образом напоминая о вечерней сцене в спальне. И это почему-то страшно разозлило его.
- Посмотрите только, что вы наделали, - сказал он голосом, который сам почти не знал. Она еще раз извинилась, казалось, сделалась под его взглядом еще меньше, чем была на самом деле.
- Простите. Я вас не видела. Может быть... - сейчас она волновалась, производила неуверенное и какое-то трогательное впечатление, - может быть, это можно смыть.
И сразу вслед за этим она энергично схватила Гарри за руку, забрала у него пустую тарелку и потащила его за собой к одной из дверей.
- Идемте же, я быстренько помогу вам.
Непроизвольно Гарри дал протащить себя до двери, мельком увидел на ней стилизованную фигурку в юбке. Дверь открылась и тут же закрылась за ним, и он оказался стоящим перед рядом умывальников. Из одного отполированного до блеска зеркала на него смотрела его собственная, ошеломленная физиономия. Девушка отпустила его руку, выхватила несколько бумажных полотенец из держателя, слегка смочила их водой. Она робко улыбнулась ему, перед тем как нагнуться и начать тереть мокрой бумагой по его брюкам. После трех-четырех попыток светло-серый материал был весь усеян белой бумажной крошкой.
- Ч-черт, - ругнулась его маленькая помощница, поднялась и убрала со лба прядь волос. У нее был беспомощный вид, но это быстро прошло. Гарри не мог иначе, ее усердие прямо-таки навязало ему благосклонную улыбку.
