Питер Уоттс - Полковник
- Вы так сказали, сэр. - Она тянет палец к алой иконке, пульсирующей на пульте. - Мне...
- Пока нет. - Полковник смотрит вниз с доверенной орбиты, пытаясь понять, что происходит.
Какого черта они задумали? Что может сделать даже коллективный разум с тростниковыми подстилками и несколькими килограммами гря...
Секундочку.
Он наобум выбирает одного повстанца, увеличивает изображение. Грязь, покрывающая тело, имеет золотистый отлив, заметный теперь, когда он пригляделся. Что-то не совсем минеральное, что-то...
Он вызывает архив, ищет в перечне микробов любую оружейную синтетику, способную поглощать гетероциклические соединения. Отлично.
- Они идут за шлангом.
Лейтенант поднимает глаза.
- Сэр?
- Грязь. Это не просто маскировка, это боевая нагрузка, это...
- Биопаста. - Лейтенант присвистывает и с новым интересом смотрит на панель.
Полковник пытается размышлять. Они не просто хотят отрезать аэростат: для этого не нужен коллективный разум, для этого не нужно даже пересекать периметр. Что бы это ни было, это микровоздействие. Что-то, требующее мощных вычислений прямо на месте - нечто связанное с микроклиматом, на что можно повлиять ветром, влагой или дюжиной других хаотических переменных. Если они не собираются просто разорвать шланг, то могут каким-то образом изменить его: биокоррозийное отверстие диаметром Х мм здесь, расползающееся пятно мономеров свечного парафина там, и аэростат отклоняется в стратосфере на определенное число метров по определенному курсу...
Ради чего? Чтобы сыграть в машинки с беспилотниками? Блокировать какую-то точку наблюдения спутников, подтолкнуть далекий наземный теракт в тот критический момент, когда система его не видит? Может, они вообще не собираются к шлангу, может, они...
- Сэр? - Первый из мятежников добрался до дырки от бублика. - Сэр, если мы хотим их поджарить до слияния...
- Еще рано, лейтенант.
Он слепец в яркой комнате. Макака-резус, играющая в шахматы с гроссмейстером. Он понятия не имеет о стратегии противника. Не представляет даже правил игры. Он только знает, что обречен проиграть.
Последний из них покидает зону обстрела. Палец лейтенанта завис над иконкой, словно стремясь почесать сводящий с ума зуд.
Слияние.
Этот далекий момент, этот взгляд тысячи душ. Он виден в их глазах, если знаешь, на что смотреть, если стоишь достаточно близко и достаточно быстр. Полковник не такой. Все, что у него есть, это вид сверху через телескоп в тридцати шести тысячах километров от земли, пробивший атмосферу и легший на этот стол. Но он видит, что за этим следует: слияние взаимосвязанных частей, одновременное изменение физических поз, мгновенный эволюционный скачок от судорожных четвероногих до разумного супероружия.
Из многих - одно.
- Сейчас.
Оно знает. Конечно, оно знает. Непостижимо, чтобы этот огромный возникший разум в самый миг своего пробуждения не заметил бы важного намека, не сделал вывод, обнаживший перед ним всю ловушку. Защитная система станции запоздало взвыла, проснувшись от внезапного взгляда миллионов мыслей; разумные мультисети могут быть невидимы человеческому глазу, но в радиодиапазоне они светят ослепительными гобеленами. Коллективный разум в зоне безопасности мог не заботиться об этом.
Нет, теперь их внимание привлекает волна сероводорода, повалившая из южных резервуаров: тихая, невидимая, тяжелая, как одеяло, сулящая верную смерть любому одиночке. Никто ничего не заподозрит, пока слабый запах гнилых яиц не скажет ему, что он почти уже мертв.
Но эта сущность - не одиночка. Одиннадцать ее тел одновременно разворачиваются и бегут к ограде; каждое следует своей уникальной траектории с небольшой броуновской хаотичностью, чтобы сбить следящие алгоритмы. Двое других остаются в дырке от бублика, снимая с поясов оружие...
Полковник хмурится. Почему его не заметили сенсоры?
- Их оружие... оно похоже на кость, - говорит лейтенант.
Узлы открывают огонь.
Это и есть кость. По крайней мере, что-то в этом роде; металл или пластик активировали бы сенсоры прежде, чем мятежники достигли ограды. Пули, скорее всего, керамические; никакие костные производные не способны пробить даже самые тонкие из этих трубопроводов...
Но они и не собираются их пробивать. Они стреляют в любые старые трубы и панели, во все металлическое, все, что может...
Выбить искру...
Потому что сероводород не только ядовит, идиот ты этакий. Он еще и воспламеняется.
- Твою ж мать, - шепчет лейтенант, когда вся зона взлетает на воздух.
Это контрмера на контрмеру, придуманная на ходу. Это жертва королевой; некоторые из тел обречены, но, быть может, огонь выжжет достаточно газа, чтобы дать остальным шанс, втянется и поглотит растекающийся яд, чтобы спасти одиннадцать, которые бегут, пока двое сгорают живыми факелами.
Несколько секунд полковник думает, что это сработает. План хороший, никто из обычных людей не придумал бы ничего подобного за долю секунды и тем более не успел бы ничего предпринять. Но слабая надежда немногим лучше, чем ничего, и даже полубоги не способны изменить законы физики. Принесенные в жертву сгорают, чернеют и рассыпаются, как мертвые листья. Трое других на полпути к сетке, когда их настигает газ, все еще достаточно плотный, чтобы убить, если не спалить. Остальные умирают, судорожно корчась в грязи, их плоть блестит и отекает в неравномерном свете огня, вздрагивая от пуль, которые, наконец, попадают в упавшие цели.
Ядовитый невидимый ковер расползается по джунглям, убивая всю ту слабую жизнь, какую там еще можно найти.
Лейтенант сглатывает, лицо бледное от тошноты и воспоминаний о преступлениях древних войн.
- Наверняка это не против... - она умолкает, не желая прекословить старшему офицеру, не уверенная в правовой казуистике, не способная оценить угрозу этого побежденного врага.
Но угроза очень реальна. Эти штуки чертовски опасны. Если бы не счастливый случай с утечкой информации - непредсказуемый и неповторимый, как квантовая рябь, - этот разум сумел бы достичь своей цели без обнаружения или противодействия. А может, он и достиг; может, все, что только что случилось, было частью плана; может, эта удачная утечка информации была намеренной, заставив его танцевать под их дудку. Может, это было поражение, и он никогда об этом не узнает.
Коллективный разум таков. Всегда в десяти шагах впереди. Тот факт, что до сих пор существуют территории, где такие гнусности законны, пугает полковника больше, чем он может выразить.
