Борис Долинго - ТОЧКА ДЖИ-ЭЛ
Однако даже тогда он не сомневался, что Маша его разыгрывает. Но, когда прошло ещё минут пятнадцать, в течение которых Павел несколько раз громко звал девушку, прося прекратить глупости, он испугался по-настоящему…
— Слушай, — спросил Нефёдов, подбрасывая на ладони ключи зажигания и косясь на старшего, уже забравшегося в уазик, стоявший рядом, — ты извини, конечно, но, может, она сбежать от тебя решила? Не может такого быть?
Павел дико посмотрел на милиционера:
— Простите, но вы просто чушь говорите! У нас… классные отношения. Маша бы не сбежала, тем более — так по-идиотски! Никогда!
Нефёдов только покивал и вздохнул: с высоты его жизненного опыта многие восторги юности казались наивными заблуждениями.
— Ладно, садись! — Милиционер почти ласково подтолкнул парня к машине. — Разберёмся!
Павел вдруг остановился, как вкопанный, словно до него лишь сию минуту дошло: его подозревают в прямой причастности к исчезновению Маши.
— Погодите! Вы думаете, что…. Да?!
— Ничего мы не думаем! — резко оборвал лейтенант, высовываясь из «бобика»: мысли о ждущей дома баньке и пухлой жене навязчиво стучали в темя. — Но человек-то пропал, как ты сам утверждаешь, верно? И ты единственный свидетель. А в таком деле единственный свидетель, который ещё и сам заявитель — это почти подозреваемый. Придётся задержать до выяснения некоторых обстоятельств, составить протокол. А ты как думал?! Не вызывал бы нас, уехал бы — и никто бы тебя не задерживал.
— Вы это серьёзно?… — начал Павел, но в отчаянии махнул рукой, выругался и сел в машину.
Городок Земля
Новогодние праздники заканчивались. Впереди, правда, ждало ещё 13 января, но Быков никогда не воспринимал сию дату серьёзно: "Старый Новый год" всегда казался ему выдуманным — этакой потугой продлить вереницу безусловных и условных выходных дней, обеспечивая повод лишний раз "заложить за воротник".
По большому счёту, Быков не признавал и Рождество, которому сейчас старались усиленно возвратить статус "национального празднества". Но как может человек, взращенный атеистом, воспринимать религиозный календарь?
А как его может воспринимать страна, в которой чуть ли не столетие отбивали почтение к религии? Да и было ли это почтение в стране, коли она так легко когда-то сносила свои же храмы? Ясное дело — в первую очередь, как очередной повод выпить.
Да нет, кто же против того, чтобы отмечать церковные праздники, как традицию? Но у нас страна многоконфессиональная, и если церковь, как бы отделена от государства, то потребуется вводить ещё много общенациональных выходных. Ну так чтоб было по справедливости, и никому не обидно: и мусульманам, и иудеям, и буддистам, и всем остальным вплоть до адвентистов седьмого дня или шаманов у чукчей. Вывешивать рисунки всех пророков — Моисея, Иисуса, Заратустры, Мохаммеда, Будды, а так же всех богов нынешних российских язычников, чтобы уж политкорректность соблюсти. В ряд вывешивать — как когда-то портреты членов Политбюро. И Новый год, кстати, можно встречать и по лунному, и по всем остальным календарям. Мусульмане его в июне празднуют, буддисты — в феврале. Так и будем праздновать: круглый год — хоровод! Здравствуй, здравствуй, Новый год от субтропиков Батуми до Полярного круга.
А почему, собственно, нет? Просто замечательный год получится: одни праздники. Театр абсурда, одним словом, но — весело!
Понятно, что Новый год, отмечаемый европейцами 31 декабря, весьма надуманная веха, как, скажем, и отсчёт времени с переселения Мухаммада в Медину, или — с даты рождения Будды. Или с Великой Октябрьской социалистической революции, прости господи. Всё относительно, как в теории Эйнштейна: более хитрые людишки как-то раз сумели охмурить толпу, и теперь эта толпа фетишизирует охмурителей. Это относится ко всем, разумеется, а не только к большевикам. В любом случае, человек — раб привычек и заблуждений, создаваемых воспитанием, привычек, с большим трудом меняющихся у среднего обывателя под действием доводов разума.
Более логичным представляется такой Новый год, какой праздновали, скажем, по началу пробуждения природы. Но и тут, опять же, всё относительно получается: где-то в одно и то же время природа уже пробуждается, где-то мороз стоит, и ещё снега лежат, а где-то и не понять границы между зимой и летом. А в Южном полушарии всё вообще наоборот.
В общем-то, праздновать праздники можно хоть когда — главное, чтобы в душе жило ощущение надежды на чудо, что является основой любого праздника. А из тех праздников, что сложились, самый лучший в этом смысле конечно же Новый год.
С детства Сашу Быкова приучили к елочке, деду Морозу и Снегурочке, а вместе с ними — к ожиданию чуда, к ощущению Праздника и Волшебства. Правда, истинный Новый год уже давно кончался для Быкова сразу после Новогодней ночи.
Всё время, ещё с детства Саше казалось, что в эту ночь случится нечто волшебное, после чего наступит совершенно сказочная жизнь. Ребёнком, он ждал каких-то особенных подарков. Студентом и молодым человеком именно в эту новогоднюю ночь рассчитывал трахнуть необыкновенную девчонку (красивую, обаятельную и умную одновременно — ну чем не Чудо?). Он надеялся на это даже тогда, когда точно знал, что в компании, в которой придётся встречать Новый год, никаких «необыкновенных» девчонок не предвидится.
Ну, может не стоит так грубо — «трахнуть», но хотя бы встретить. Казалось, вот распахнётся дверь и, словно волшебная Снегурочка с поблёскивающими на плечах снежинками, в девственно-белой шубке впорхнёт та, какой ещё не было, и именно тогда начнётся настоящий Праздник жизни. За этой единственной захочется побежать, делать какие-то романтические глупости (возможно, даже хоровод водить или залезать в окно на пятом или хотя бы на третьем этаже!), а дальше — как знать?…
Но в компаниях такие «снегурочки» не появлялись, а двери, хотя и распахивались очень часто, но впускали совершенно обычных девчонок и обычных парней (последние, разумеется, интересовали Быкова только как собеседники и собутыльники).
Правда как-то раз по ошибке в квартиру, где праздновали Александр и компания, ввалились совершенно пьяный дед Мороз и — о! — Снегурочка. Их, безусловно, усадили за стол, под который вскоре «дед» и свалился, а Снегурочка оказалась покрепче…
Быков всегда с усмешкой вспоминал ту новогоднюю забаву, когда он и ещё двое парней, присутствовавшие без «своих» девчонок, втихаря, по очереди, уводили «Снегурочку» в ванную.
Правда, скандал в компании всё равно случился, когда в "санузел любви" вознамерился тайком просочиться ещё один парень, праздновавший вместе с подружкой. Та, приревновав, ткнула «ловеласа» вилкой в задницу. Целилась, разумеется, в передницу, но парень успел подставить менее ценную часть тела.
