Кристофер Сташеф - Чародей в ярости
— Мама, — донесся, будто из бездны, голос Магнуса, — мы должны...
— Нет! — неистово воспротивилась Гвен. — Он твой отец, которого ты любишь, когда на него не находит такое...
Что это значило! Силы перестали нарастать...
В его затуманенное поле зрения вступила фигура поменьше. Чуть впереди семейной группы, подняв на него взгляд и склонив голову на бок стоял трехлетний Грегори.
— Папочка не тут, — заявил он.
Это подействовало на Рода, словно ушат холодной воды. Спокойный тон ребенка. Такие открытые, разумные, и в то же время абсолютно чуждые для него слова. Глаза его сфокусировались в пристальном взгляде на младшего сына, и внутри появился страх. Страх, и поднимающийся под ним иной гнев, гнев на агентов из будущего, умыкнувших его вместе с семьей у этого ребенка, когда Грегори был еще младенцем. Эта разлука исковеркала личность мальчика, сделала тихим, углубленным в себя, задумчивым, а иной раз даже странным. Взгляд его остановился на лице Грегори. Страх за Грегори похоронил под собой гнев на семью, он потихоньку вытек и исчез.
— Кто не тут? — прошептал он.
— Лорд Керн, — ответил Грегори, — тот похожий на тебя, папочка, в том сказочном Грамарие, о коем вы рассказывали.
Род уставился на него во все глаза, а затем шагнул поближе к мальчику. Магнус тоже сделал шаг к Грегори, но Род нетерпеливо оттолкнул его. Припав на колено он пристально глянул в глаза трехлетнего малыша.
— Нет... нет, лорда Керна нет, кроме как, в его собственной вселенной, в том сказочном Грамарие. Но почему ты подумал, будто он есть?
Грегори чуть склонил голову на бок.
— Но разве ты только что не потянулся мысленно соприкоснуться к нему разумом, чтобы почерпнуть у него сил?
Род смотрел на мальчика побледнев.
— Грегори! — с мукой воскликнула Гвен, подойдя к нему. Но затем отступила, так как Род по-прежнему стоял на коленях, глядя во все глаза на ребенка.
Затем он поднял взгляд на Гвен, раздраженно нахмурившись.
— Что я медведь? Или волк? — Он резанул взглядом по детям. — Какой-то дикий зверь?
Они уставились на него в ответ, испуганно сбившись в кучку. Лицо его вновь утратило всякое выражение.
— Вы, действительно, считаете меня именно таким, не правда ли?
Они молчали.
Род стоял, не двигаясь, одеревенев. Затем резко поднялся на ноги, круто повернулся и направился широким шагом к двери.
Корделия двинулась за ним, но Гвен схватила ее за руку.
Род вышел в завуалированный тучами мрачный день. Его хлестнул холодный ветер, но он и не заметил.
Род остановился на вершине холма, в миле от дома. Он стоял, уставясь на растелающуюся внизу широкую равнину, но не видя ее, Он опустился и сел на сухую траву. Пока он шел, его мысли замедлили свой суматошный бег; теперь они мало-помалу затихли, оставляя в голове пустоту. Затем закралось неясное сомнение. Он негромко спросил:
— Что случилось, Векс?
Робот-конь ответил, хотя находился за милю от него, в конюшне. Род услышал его через наушник, имплантированный в отросток височной кости за ухом.
— Ты вышел из себя, Род.
Губы Рода скривились. Лошадиное тело робота сейчас далеко на конюшне, но старый слуга семьи мог заглянуть ему в душу, их разделял всего фут.
— Да, это я понимаю. — Микрофон, имплантированный в верхнюю челюсть, над зубами, уловил его слова и передал их Вексу. — Но тут было нечто большее, чем простой гнев, не так ли?
— Тут была ярость, — согласился Векс. — Открытая, бешенная ярость, без всяких причин и тормозов.
Помолчав, Род спросил:
— Что случилось бы, если моя семья не была бы способна так хорошо защищаться?
Векс помолчал. А затем медленно произнес.
— Думаю, что твоя врожденная мягкость и чувство чести защитили бы их, Род.
— Да, — пробормотал себе под нос Род. — Я тоже надеюсь на это.
Он сидел некоторое время наедине со своими мыслями, обвиняя и презирая себя. Даже ветер обходил его стороной.
Вдруг рядом с ним зашуршала ткань. Он не подал вида, что услышал, но тело его напряглось. Он, молча, ждал.
Наконец, Род заговорил.
— Я снова это сделал.
— Сделал, — мягко ответила Гвен. Голос ее не обвинял, но и не утешал.
В душе у Рода что-то шевельнулось, и могло опять перерасти в гнев, но он подавил это чувство.
— В последнее время я часто такое проделывал, не так ли?
Гвен немного помолчала. А потом сказала.
— Раз двадцать за последний год.
Род кивнул.
— И дюжину раз в прошлом году. Полдюжины годом раньше, в том числе в двух случаях из-за Аббата, когда тот затеял свой раскол.
— А в третий раз из-за чудовища, вылезшего из топи...
Род раздраженно пожал плечами.
— Не ищи для меня оправданий. Дело в том, что причиной моего гнева чаще всего становишься ты и дети, чем кто-либо еще. За последние три месяца я взрывался примерно каждые две недели, не так ли?
Гвен поколебалась, а затем ответила:
— Но не так сильно как в последний раз, милорд.
— Да, так худо, как теперь, никогда прежде не бывало, не правда ли? И с каждым разом дело становится все хуже.
Ответила она очень тихо.
— Ты причинял нам боль и...
— Да, но никогда не хотел этого, не так ли? — Род содрогнулся, вспомнив, и уткнулся лицом в ладони. — Сперва я просто швырял попавшиеся под руку вещи. Потом начал швырять их, не пользуясь руками. А сегодня я швырнул бы Магнуса, если б не вмешался Грегори. — Он, нахмурясь, поднял на нее взгляд. — Откуда, во имя неба, у тебя взялся этот мальчишка?
Это вызвало намек на улыбку.
— Я думала, что мы привезли его с собой из Тир-Хлиса, милорд.
— Ах, да! — Род снова уставился на равнину. — Из Тир-Хлиса, той чудесной волшебной страны эльфейцев, колдунов и — лорда Керна.
— Именно так, — тихо промолвила Гвен.
— Моего другого «я», — горько бросил Род. — Моего аналога в альтернативной вселенной, обладающего несравненными магическими способностями и соответствующим нравом.
— Ты был схож во многих отношениях, — согласилась Гвен. — Но нрава средь них не наблюдалось.
— Да, ведовских способностей у меня тоже не было, но я научился «заимствовать» у него магию, что высвободило мои собственные способности, способности которые я прятал от самого себя.
— Когда дал его ярости наполнить тебя, — мягко напомнила ему Гвен.
— Что кстати, также высвободило и мою собственную способность к бешенному гневу; это напрочь стерло заграждения, воздвигнутые мной против него.
— Однако, были ведь и другие мысленные оковы, какие ты также научился отбрасывать в сторону, — Гвен нерешительно коснулась его руки.
Род не прореагировал.
— Стоило ли того дело? Допустим, я был псионически невидим, никто не мог прочесть моих мыслей. Разве это было не лучше теперешней ярости?
