Брайан Герберт - Дюна: Дом Харконненов
— Это напоминает мне рассветные бури, которые я видел на Салусе Секундус, — вслух рассуждал Кинес. — Удивительное зрелище — весьма живописное и страшно опасное. Сильнейший ветер начинает дуть, словно ниоткуда, и может в мгновение ока сокрушить тебя. Беда, если такая буря застигнет в открытом поле.
— Я не хотел бы оказаться в пустыне и при песчаной буре, — отозвался Лиет.
От сильнейшего порыва ветра один борт прогнулся внутрь и треснул. В образовавшуюся брешь с тонким завыванием стал прорываться воздух. Лиет бросился к треснувшей переборке с баллоном, наполненным пенным герметиком. Кинес-младший держал его под рукой, будучи уверенным, что утлая посудина не выдержит напора стихии.
— Мы в руках Божьих, буря может уничтожить нас в любой момент, — сказал он.
— То же самое сказала бы сейчас твоя мать, — сказал планетолог, не отрывая взгляда от данных, которые непрерывно появлялись на экране старинного монитора регистрирующей аппаратуры. — Смотри-ка, порывы ветра достигают скорости восьмисот километров в час!
В его голосе не было страха, только возбуждение.
— Какой чудовищный шторм!
Лиет посмотрел на окаменевший герметик, которым он закрыл дефект корпуса станции. Воющий звук утечки воздуха стих, доносился только приглушенный рев урагана.
— Окажись мы снаружи, такой ветер сорвал бы мясо с наших костей, — задумчиво произнес Лиет. Кинес-старший поджал губы.
— Скорее всего это так, но тебе следовало бы научиться выражать свои мысли более объективно и научно. Фразу «сорвать мясо с костей» не употребишь в докладе императору.
Вой свирепого ветра, скрежет песка и рев бури нарастали угрожающим крещендо; внезапно капсулу сильно сдавило, и наступила мертвая, страшная тишина. Лиет моргнул и судорожно сглотнул, стараясь смочить пересохшее горло и вновь обрести слух. Напряженная тишина ударами молота отдавалась под сводами черепа. Сквозь трещавший и скрежетавший корпус капсулы, словно тихий шепот ночного кошмара, доносился шелест кориолисова ветра.
— Мы в оке тайфуна, — сказал Пардот, отходя от панели аппарата. — В таком убежище это не подарок, мы в очень ненадежном сиетче.
Вокруг капсулы сверкали голубоватые искры статического электричества, которое пыль выбивала из электромагнитных полей.
— Я бы тоже предпочел оказаться сейчас в сиетче, — признался Лиет.
Метеорологическая капсула медленно дрейфовала в оке тайфуна, пройдя вихри фронта. Запертые в тесноте утлого суденышка, двое людей на его борту могли бы поговорить как отец с сыном.
Но им не выпало такой возможности…
Десять минут спустя на капсулу обрушился задний фронт песчаной бури, станцию снова начало сотрясать исполинскими, неимоверной силы ударами пыльного ветра. Лиет пошатнулся, но удержался на ногах, Пардот тоже ухитрился сохранить равновесие. Корпус капсулы вибрировал и трещал.
Кинес посмотрел на пол, на панель управления, потом перевел взгляд на сына.
— Не вполне понимаю, что нам теперь делать, — сказал он. — Подвеска отказывает.
В этот момент капсула начала стремительно падать вниз, словно перетерлась и без того ненадежная страховочная веревка.
Лиет вцепился в поручень, стараясь сохранить вертикальное положение в зловещей невесомости, возникшей в раскачивавшейся станции, несшейся к земле, покрытой пыльным туманом. Тем временем планетолог вернулся к своим наблюдениям, не обращая особого внимания на происходящее.
Поврежденная подвеска вдруг чихнула и снова приподняла капсулу, это чудо случилось перед самым падением и смягчило удар. Искореженная капсула зарылась в песок, а буря Кориолиса ревела над ней, словно комбайн для сбора пряности, загоняющий кенгуровую крысу в норку. С неба хлынул поток освобожденной из тисков бури пыли.
Отделавшиеся синяками и шишками Пардот и Лиет поднялись на ноги и посмотрели друг на друга, дрожа от плещущего в их крови адреналина. Буря пронеслась, оставив позади капсулу…
* * *Выставив наружу песчаный перископ и впустив в капсулу поток свежего воздуха, Лиет открыл тяжелый люк, и в кабину буквально рухнул поток песка. Пользуясь статическим пенным закрепителем, Кинес-младший укрепил стены песка и, используя лопатку из аварийного набора и собственные руки, принялся откапываться.
Пардот, полностью доверяя способностям своего сына в искусстве выживания в пустыне, углубился в данные приборов, сверяя с ними свои прежние записи.
Моргая, как новорожденный, только что появившийся на свет из материнского чрева, Лиет выбрался на поверхность и оглядел исхлестанный бурей Кориолиса ландшафт. Пустыня преобразилась: дюны сдвинулись с места, как переселяющиеся стада исполинских животных; следы, палатки и даже маленькие деревушки исчезли с лица земли. Весь бассейн выглядел свежим, чистым и обновленным.
Покрытый белой пылью Лиет выбрался на более устойчивый песок. В центре площадки виднелось углубление в песке, под которым была погребена капсула. Во время удара станция угодила в кратер, который моментом позже был засыпан падавшим с неба песком.
Руководствуясь фрименскими инстинктами и врожденным чувством направления, Лиет мог почти безошибочно определить свое местоположение в пустыне. Сейчас они находились недалеко от Южного Двойного Вала. Лиет узнал его по форме скал, по грядам утесов, по пикам и руслам давно высохших источников. Если бы вихрь протащил капсулу еще с километр, то она врезалась бы в скалу… это был бы бесславный конец великого планетолога, которого фримены почитали уммой, своим пророком.
Лиет наклонился над вырытым им лазом и позвал отца.
— Папа, мне кажется, что поблизости есть сиетч. Если мы пойдем туда, то фримены помогут нам откопать капсулу.
— Хорошая мысль, — донесся снизу приглушенный голос Пардота. — Пойди найди его, а я пока поработаю. Мне пришла в голову одна идея.
Вздохнув, мальчик побрел к отрогам видневшейся невдалеке охряной скалы. Походка молодого человека выглядела странно из-за своей неритмичности. Он шел так намеренно, чтобы не привлечь гигантского песчаного червя: шагнул, подтянул вторую ногу, волоча ее по песку, сделал паузу… шагнул, подтянул вторую ногу, сделал паузу…
Товарищи Лиета по сиетчу Красной Стены, особенно названый брат Варрик, завидовали ему, потому что он так много времени проводит с планетологом. Умма Кинес начертал людям пустыни путь в рай, и они поверили пророку, его мечте о пробуждении Дюны — и последовали за ним.
Втайне от Харконненов, владык Дюны, которые были заинтересованы только в добыче пряности и рассматривали народ только как источник рабочей силы, Пардот Кинес руководил скрытыми от посторонних глаз армиями самоотверженных, преданных людей, которые высаживали траву, чтобы задержать на поверхности влагу; эти фримены сажали кактусы и жесткий кустарник в ущельях и каньонах, где по утрам выпадала скудная роса. В южных полярных регионах устраивались пальмовые сады, которые принялись и теперь начали постепенно разрастаться. В образцовом саду в Гипсовом Бассейне уже росли трава и карликовые фруктовые деревья.
