Ларри Найвен - Мир-кольцо. Летающие колдуны. Реликт империи
— Не расстраивайся, — проговорил кукольник. — Ведь ты можешь исчезнуть, если захочешь.
— В школе нам показывали таких, как вы. Исчезли давным-давно… Во всяком случае, так считали.
— Когда мой род оставил известный вам космос, меня с ними не было, — возразил чужак. — Я остался в известном космосе, потому что мой род в этом нуждался.
— А где же ты прятался? И где, черт меня побери, мы вообще находимся?
— Ты не должен об этом беспокоиться. Твое имя Луи By ММГРЕПЛН?
— Ты знаешь мой код? Ты следил за мной?
— Да. Мы можем контролировать сеть трансферных кабин этого мира.
Луи сообразил, что это в принципе возможно. Правда, при этом надо было затратить целое состояние на взятки, но это не проблема. Только…
— А зачем?
— Это очень долго объяснять…
— Ты можешь выпустить меня отсюда?
Кукольник немного подумал.
— Думаю, что мне придется это сделать. Но прежде я хочу сказать тебе, что у меня есть оружие. Если ты захочешь напасть на меня, я смогу тебя остановить.
Луи By фыркнул.
— Зачем бы я стал нападать на тебя?
Кукольник не ответил.
— Ах, догадываюсь. Вы трусы. Вся ваша система этики основана на трусости.
— Хотя это и не совсем так, я не стану возражать.
— Собственно говоря, могло быть и хуже, — пробормотал Луи. Каждая культура имела какие-то особенности. Во всяком случае, всегда легче было договориться с кукольником, чем с генетически параноидальным триноком, то есть с тем, кто не мог сдерживать свое стремление к убийству, или с неподвижным Грогсом, у которого… ну, мягко говоря, шокирующие хватательные приспособления.
Вид стоящего перед ним кукольника вызвал у Луи целую лавину запутанных, обрывочных воспоминаний. Научные данные об их торговой империи, контактах с людьми, а потом об их неожиданном исчезновении были перемешаны в его мозгу со вкусом первой папиросы, неумелой работой на пишущей машинке, целыми страницами всемирного языка, которые необходимо было заучить на память, с неуверенностью и разочарованиями молодости. Он слышал о кукольниках на уроках истории, а потом забыл о них на долгие годы. Неправдоподобно, сколько может вместить в себя человеческий мозг!
— Я могу остаться в кабине, если тебе так больше нравится, — проговорил Луи.
— Нет, мы должны встретиться.
Под гладкой кожей кукольника задрожали мышцы. Дверь открылась, и Луи By вышел из кабины.
Кукольник отступил на несколько шагов.
Луи сел в кресло не потому, что он устал и хотел сесть, а только чтобы доставить удовольствие кукольнику.
Если он будет сидеть, это докажет, что у него нет агрессивных намерений. Кресло было такое же, как и везде — самоприспосабливающееся к фигуре, предназначенное исключительно для людей. В воздухе чувствовался какой-то приятный, деликатный запах, нечто среднее между ароматами аптечной лавки и киоска со сладостями и ароматическими приправами.
Кукольник присел на подвернутой задней ноге.
— Ты удивлен, что я доставил тебя сюда. Необходимо более длительное объяснение. Что ты знаешь о моем виде?
— Уж очень много лет прошло с тех пор, как я был школьником. Я знаю, что у вас была торговая империя. Да? То, что мы называем «изученным космосом», составляло только небольшую часть этой империи. Мы знаем, что вы торговали с триноками, а мы столкнулись с ними только двадцать лет тому назад.
— Да, мы имели с ними дело. Главным образом при помощи роботов-посредников, насколько я припоминаю.
— У вас была империя протяженностью в сотни световых лет и существовала она несколько тысячелетий. Почему же вы исчезли, оставив все это? Почему?
— Неужели об этом уже забыли? Мы бежали от взрыва ядра Галактики.
— Ах, да, — Луи смутно припомнил, что цепная реакция Новых была открыта именно кукольниками. — Но почему это случилось теперь? Ядра солнц превратились в Новые десять тысяч лет тому назад, а свет их придет сюда через двадцать тысяч лет, не раньше.
— Люди не должны быть слишком самонадеянными, — возразил кукольник. — Я уверен, что вы способны нанести себе вред. Неужели вы не видите опасности? Вместе со светом появится космическое излучение, которое превратит эту часть Галактики в пустыню!
— Двадцать тысяч лет — это громадное количество времени!
— Уничтожение остается уничтожением и через двадцать тысяч лет. Мой род ушел в направлении Магеллановых облаков. Но часть из нас осталась на случай, если бы возникла какая-нибудь опасность. Сейчас это произошло.
— Да? А какая же опасность?
— Я не могу ответить тебе сейчас на этот вопрос. Но посмотри на это, — ответил кукольник, беря предмет, лежащий на столе.
И Луи, который все время пытался понять, где у кукольника находятся руки, увидел, что вместо рук он использует губы.
«И совсем неплохо использует», — подумал Луи, когда кукольник подал ему этот предмет, который оказался голограммой. Большие, как бы резиновые губы кукольника вытянулись на несколько сантиметров. Они были сухими, как пальцы человека, и окружены небольшими наростами. За сточенными, плоскими зубами растительноядного существа Луи увидел движение гибкого языка.
Он посмотрел на голограмму.
Сначала вообще ничего нельзя было понять, и Луи терпеливо ждал, пока образ не уложился в его мозгу в логическую последовательность. Небольшой, интенсивного белого цвета диск, например, солнце типа СО, К8 или К9. Часть диска была отсечена черным ровным сегментом. Нет, это не могло быть солнцем. Частично скрытая за диском, отчетливо выделяясь на черном фоне, виднелась полоска удивительной голубизны. Полоска эта была совершенно ровной, с острыми крыльями. На вид она была шире белого круга.
— Выглядит как звезда, окруженная обручем, — проговорил Луи. — Что это такое?
— Можешь оставить снимок у себя, если хочешь. Сейчас я уже могу открыть причину, по которой я перенес тебя сюда. Я предлагаю создать исследовательскую группу из четырех членов. Я включаю в это число и тебя, и себя.
— И что же мы станем исследовать?
— Вот этого я пока не могу тебе сказать.
— Не смеши меня. Надо быть ненормальным, чтобы решиться на участие в экспедиции, о целях которой ничего не знаешь.
— Желаю тебе всего самого наилучшего и поздравляю тебя с днем рождения, — проговорил кукольник.
— Благодарю, — ответил несколько удивленный Луи.
— Почему ты ушел со своего праздничного приема?
— Это тебя не касается.
— Касается. Извини меня, Луи By, но все же ответь: почему ты ушел?
— Я просто решил, что двадцать четыре часа — это слишком мало, чтобы хорошо отметить двухсотый день рождения. Поэтому я продлил день, уходя перед полуночью. Ты не можешь этого понять, не будучи человеком.
