Василий Гозалишвили - Демон
— Спасибо, сэр! — выдавил я. — Разрешите идти?
— Иди!
Взлетев по ступенькам штаба, я на бегу отдал честь часовым у Знамени Академии и через минуту приготовился было постучать в дверь кабинета полковника Нопфлера, но дверь распахнулась сама, и начальник курса рывком втянул меня внутрь, как какого-нибудь щенка:
— Где тебя носит, Волков? Мы тут тебя заждались!
— Выполнял тренировочный полет по утвержденному графику, сэр! — вытянувшись в струнку, отрапортовал я.
— Закрой рот и сядь где-нибудь в сторонке! — рыкнул полковник и, не дожидаясь выполнения команды, запулил мною куда-то в сторону роскошного кожаного дивана с сидящим на нем незнакомым майором.
Умудрившись не потерять равновесия при приземлении, я довольно мягко опустился на свободное место и быстренько оглядел кабинет, где до этого был всего два раза. На третьем курсе, после драки с курсантами десантно-штурмового факультета, когда одиннадцать будущих лейтенантов из расположенной поблизости Академии тяжелой планетарной пехоты Военно-Космических сил, благодаря Микки, Рыжему и мне, оказались в госпитале; и на пятом, когда после драки с выпускниками танкового училища я здесь же получил десять суток гауптвахты. Правда, уже всего лишь «за самовольную отлучку с территории Академии».
За последние три года в кабинете не изменилось ничего: те же бесконечные стеллажи с кристаллами голофильмов, тот же монитор компьютерной сети Академии, то же именное оружие на стенах, — в общем, кроме трех штатских и моего соседа майора Родригеса. Тем временем в кабинет ворвался генерал Ронг, куратор нашей Академии из Генерального штаба Специальных Операций ВКС, и с порога заявил:
— Господа, позвольте представить вам курсанта Волкова!
Я, при появлении генерала вскочивший на ноги, замер на месте, а Ронг, заняв кресло Нопфлера, хмуро оглядел всех присутствующих и добавил:
— Буду краток: он — лучший на курсе. Его реакции намного превосходят ваши те, которые вам необходимы. Вот его досье, — он протянул сидящему рядом с ним седому, на вид довольно молодому мужчине кассету, и хлопнул ладонями по столу, — Насколько я понимаю, объяснений от вас я так и не дождусь?
— Господин генерал! — вскочил майор Родригес. — Вы же знаете, это секретная операция СО ВКС! К чему лишние слова?
— Действительно, к чему? — поддержал его седой.
— А к тому, что на этого мальчика у меня были определенные надежды! — Ронг возмущенно сжал в своих ручищах клавиатуру компьютера и, услышав сухой треск, недоуменно уставился на ее обломки. — Вечно вы мне тычете всякими приказами! А не пробовали вырастить хоть одного Оборотня самостоятельно? Небось, кишка тонка? Ладно, убирайтесь прочь с моих глаз, яйцеголовые!
Все четверо гостей Академии встали, и, пожав руки Ронгу и Нопфлеру, направились к выходу.
— Удачи тебе, курсант! — возмущенно пробурчал генерал и добавил: — С сегодняшнего дня ты прикомандирован к этим ублюдкам. Увы, я не смог тебя защитить… Так что прости меня, мальчик. Иди, тебя ждут…
Я механически отдал честь обоим офицерам и, повернувшись кругом, строевым шагом покинул кабинет. В моей голове царил полный бедлам: из краткой перепалки я понял лишь то, что моя дальнейшая судьба неизвестна даже генералу Ронгу. А он, как мне казалось, должен был знать все…
Спустившись на первый этаж и выйдя на улицу, я вслед за своими новыми начальниками, не удостоившими меня ни словом, ни жестом, влез в простенький армейский транспортер с тонированными стеклами и, повинуясь жесту Родригеса, сел на свободное место. Почувствовав легкий укол в спину и мгновенно подступившую дурноту, я тут же рванулся, успел распахнуть наружу дверь и отмахнуться от чьей-то руки, пытающейся меня удержать, но потерял сознание…
* * *Муть перед глазами не желала рассеиваться довольно долго. Кроме того, все мои попытки шевельнуться ни к чему не привели: не только мои руки и ноги, но и все тело оказалось туго спеленато широкими ремнями. Кое-как открыв глаза, я сфокусировал взгляд на потолке и тут же услышал довольно мелодичный женский голос:
— Очнулся, красавчик?
— Где я? — с трудом прошептав непослушными губами два коротких слова, я бессильно расслабился.
— Извини, парень, об этом тебе расскажут чуточку позднее. И не я. А пока, позволь, я займусь твоими рефлексами? — на мою голову тут же опустился кусок какой-то ткани, и я перестал вообще что-либо видеть.
— А у меня есть выбор? — собравшись с силами, пробормотал я.
— Естественно, никакого! — рассмеялась невидимая мне собеседница и лязгнула какими-то металлическими предметами.
— Так что-нибудь чувствуешь? — произнесла она через мгновение, и я ощутил легкое покалывание где-то в районе правого колена.
— Правое колено. Колет.
— Отлично! — Чему-то обрадовалась она. — А так?
В течение довольно долгого времени она нещадно мучила меня, то и дело причиняя мне такую боль, что впору было лезть на стену. Я с трудом сдерживал крик, закусывая губы, и чувствуя во рту привкус своей крови. Наконец, мои мучения закончились, и еще через пару минут в комнату вошел кто-то еще.
— Он в норме, сэр! — отрапортовала девушка.
— Спасибо, ты свободна. Да, не забудь отключить его от системы… — Судя по звуку шагов, ко мне подошел этот самый «сэр», и сорвал с моего лица покрывало: — А ты, парень, везунчик… первый, кто пережил эту операцию… И это меня радует!
Особой радости от сообщения майора Родригеса, а это был именно он, я, как ни странно, не испытал: я никогда не мечтал быть подопытным кроликом. И даже сообщение, что «все прошло удачно» меня совершенно не вдохновило:
— Что за операция? — занемевшими от страха губами спросил я.
— Да так, модифицировали тебя немного. Впрочем, не торопись, скоро все узнаешь. Еще и спасибо скажешь!
— Это вряд ли! — я начал злиться. — Могу я встать?
— Пока нет! Сначала — небольшая лекция! А то вы, Оборотни, — какие-то ненормальные. От той дозы парализатора и снотворного, который тебе вкололи в машине, обычные люди отключаются мгновенно, а ты успел сломать руку профессору Гриневу и его ассистенту, вырвать дверь и пробежать практически без сознания восемь метров. Слава Богу, что у тебя забрали оружие, а то наша лаборатория лишилась бы всего руководства…
— Да, зря я его сдал! — расстроено заметил я. — Может, и не лежал бы на этом дурацком столе…
— А ты шутник, однако… — Родригес, вопреки ожиданиям, не выглядел недовольным. — Это радует! Терпеть не могу тупых солдафонов…
— А вы, по-вашему, балерина? — я показал глазами на его погоны.
