Владимир Васильев - Антарктида online
– На море такой туман бывает, когда вода теплее воздуха, – сообщил второй пилот и поежился. – Такое часто случается на кроссполярных маршрутах…
– Заткнись! – наорал на него командир. – Мы где, на кроссполярном маршруте, по-твоему?
– Нет, но…
– Все в норме, – уверенно сказал бортинженер. – Видимо, случайный сбой. Ничего серьезного.
– Программа полета?
– Проверил.
Несколько секунд командир размышлял, не вернуться ли к автоматическому полету. Затем, не глядя, включил микрофон и ровным, внушающим доверие голосом передал пассажирам сообщение, содержание которого было почти точно предсказано стюардессой Жаннет, только вместо грозового фронта фигурировала зона турбуленции. За это время в его голове созрело решение: попытаться снова включить автопилот и быть начеку, чтобы мгновенно отключить его при первом подозрении на сбой в системе.
– Внимание… Готовы? Включаю.
Лайнер начал валиться на крыло. Опять на правое.
– О черт!
На этот раз только очень внимательный пассажир мог заметить неладное – небольшой внезапный крен был плавно выровнен, а по поводу автопилота командиром было сказано несколько слов.
– Не пойму, в чем дело, – встревоженно отозвался бортинженер. – Все должно работать. Голову даю, что…
– Оставь при себе свою голову, – буркнул командир и, помолчав, добавил: – Дай наше местоположение.
Несколько секунд командир смотрел на карту, отображенную на экране монитора, не замечая, что медленно роняет челюсть. Судя по карте, самолет шел вовсе не над Тихим океаном. Он шел над материком, и очертания этого материка были хорошо знакомы каждому, кто в детстве увлекался рассказами о пингвинах, морских слонах, ледовых трещинах и мужественных зимовщиках. Антарктида!
Бред…
Командир со стуком захлопнул рот.
– Кто-нибудь что-нибудь понимает?
Против воли его слова прозвучали жалобно-просяще.
Наиболее вероятная гипотеза уже сформировалась в его голове. Пилотажный комплекс получил неверные данные. Или неверно их обработал, сейчас это не суть важно. Зато в остальном автоматика сработала штатно и дважды попыталась нацелить самолет на Брисбен… исходя из заведомо ложных координат.
Была и вторая гипотеза – невероятная. Но ее командир не стал рассматривать.
– Если бы сейчас была ночь, я мог бы попытаться определиться по звездам через астрокупол, – сказал, маясь, второй пилот. – Когда-то я умел это делать. Если бы была ночь…
– Если бы была ночь, – фыркнул командир. – Если бы на сосне росли бананы… Если бы мы могли подняться тысяч до пятнадцати и увидеть днем звезды… У нас не истребитель! У нас пассажирский лайнер, и либо у него напрочь свихнулся пилотажный комплекс, либо нас в одно мгновение перебросило через четверть окружности земного шара. Первое куда вероятнее, нет?
Бортинженер упрямо замотал головой:
– Такого сбоя никогда не бывало. Строго говоря, его просто не может быть. Комплекс либо работает, либо нет. Врать он не обучен.
– Врет, как видишь!
– Чтобы так соврать, ему необходима самая малость, – усмехнулся бортинженер, – чтобы несколько спутников ДжиПиэС разом сорвалось со своих орбит. Да и то… Проще уж предположить, что переместились мы… хотя бред, я понимаю…
На координаты, отображавшиеся на мониторе, не хотелось и смотреть. Восемьдесят семь градусов южной широты! Судя по картинке, несколько минут назад лайнер пролетел недалеко от Южного полюса и теперь удалялся от него в сторону Атлантики.
Бред, бред…
Вошла Жаннет в новой блузке, неся на подносе кофе и сандвичи. Командир раздраженно замахал на нее рукой. Стюардесса поставила поднос и вышла.
– Есть еще третья вероятность, – подал голос второй пилот. – Все мы сошли с ума и видим не то, что есть на самом деле.
– Тогда нам уже ничем не поможешь, – отрезал командир. – Будем исходить из первых двух предположений. Значит, так. Допустим, мы не верим автопилоту, берем прежний курс. Тогда, если наше местоположение не изменилось, в чем лично я совершенно уверен, мы через два часа оказываемся над Австралией и спокойно садимся в Брисбене. Если же прав пилотажный комплекс, а мы ошибаемся, то мы расходуем горючее до капли и падаем примерно вот здесь. – Палец командира ткнулся в южную часть Атлантики. – Теперь второй вариант. Мы верим этому чертову комплексу, меняем курс и идем… м-м… на Кейптаун. Если же мы по-прежнему над Тихим океаном, то не должны промахнуться мимо Филиппин и сядем в Маниле. Полагаю, в этом случае всех нас как минимум ждет отстранение от полетов. Ваше мнение?
– Спутниковая система не может давать неверные данные, – убежденно сказал бортинженер. – Она этого просто не умеет.
– То есть ты за второй вариант?
– Да.
– Я тоже, – быстро сказал второй пилот.
Командир помедлил, прежде чем принять решение. Он с тоской смотрел на облачную кипень в двух тысячах метров под самолетом. Если бы в ней был хоть один просвет! Поди определи, что там внизу: материк или океан! Начавший летать тогда, когда о ДжиПиэС и Глонасс никто еще не задумывался, командир больше привык полагаться на свои глаза, нежели на радары и спутниковые системы. Сейчас он еще не знал, что потом будет благословлять этот внезапно появившийся густой туман – не будь его, двигатели «В-767» выхлебали бы последнюю каплю топлива где-нибудь над южной Атлантикой.
Пора было принимать решение.
– Хорошо, – сказал командир, – идем на Кейптаун. Пусть всех нас примут за психов. Сообщать пассажирам пока не станем.
Он чуть тронул штурвал, выводя машину на новый курс.
– Передайте кто-нибудь мне кофе.
– До Кейптауна топлива в обрез, – обеспокоенно сообщил второй пилот.
– Должно хватить. – Командир скользнул взглядом по индикаторам и, отпив кофе, добавил: – Если не будет встречного ветра.
Ветер был попутный.
* * *Пытку одиночеством Максим Горобейчиков полагал одним из наиболее мучительных истязаний и тем не менее подвергался ей третьи сутки подряд. Обычных зевак вокруг лагеря экспедиции и близлежащего раскопа и тех не было. Двое подсобных рабочих, уяснив, что в ближайшие пять дней их услуги не понадобятся, повесили на прикрытые пыльными пончо спины пыльные мешки со скудным скарбом и отбыли в близлежащую деревушку проведать семьи, если Максим правильно их понял. Непросто понять местных тому, кто из всего запаса испанских слов знает только «корриду», «амиго», «пульке» да еще «буэнос диас», но лучше уж быть безъязыким с людьми, чем с языком, но без людей. Без слушателей язык не язык, а инструмент для пропихивания внутрь пищи, вроде артиллерийского банника. Не в пустоту же травить байки – что ей до баек, пустоте!
