Сергей Другаль - Тигр проводит вас до гаража
- Чтоб я так жил, Варсонофий! - неожиданно закричал Отшельник. - Что я тебе, из себя потроха достану?
Лев замолчал и ушел в угол. Отшельник, также внезапно успокоившись, сказал непонятно:
- Или я завтра вскрою НЗ, или вся программа полетит к черту.
В пещере было уютно и просторно. На ровном полу пушистый ковер, у стены большой письменный стол, длинный пульт и шкаф, набитый книгами. Рядом - низкая тахта, а в стороне, под странным коленчатым сооружением, располагалось львиное логово - охапка сухой травы.
Нури долго рассматривал удивительную конструкцию - причудливое сочетание рычагов и микрофонов. Самый длинный рычаг заканчивался тяжелым ботинком.
- Для него? - кивнул Нури в сторону льва.
- Точно. Спит, скотина, на спине и храпит неестественно. Пришлось соорудить эту штуку. Она срабатывает, когда уровень храпа превышает 60 децибел. Тогда рычаг воздействует на него ботинком в зад. Сейчас я сплю спокойно.
- А попросить его выйти вон нельзя?
- Увы. Это его пещера. По сути, он мне ее сдает за ящик газельих потрохов в неделю.
- Обдираловка, - возмутился Нури.
- А он считает, что терпит меня чуть не задаром.
Олле перебирал книги. В основном это были труды по психологии животных, справочники рационов, записки натуралистов и дрессировщиков.
- "Сытый хищник. Очерки по экспериментальной психологии. Ф. А. Судьба", прочитал он вслух. - Интересно: сытый хищник...
- Об этом потом. Пока прошу откушать чем бог послал, - пригласил Отшельник.
На столе была жареная рыба, вареники с творогом из молока антилопы, на десерт бананы и ананас. Эту превосходную еду гости и хозяин запивали соком манго. И вели неспешную беседу.
- Варсонофий, - задумчиво сказал Олле. - За что вы его так?
- А вы знаете, кто я?
- Знаем. Отшельник.
- В миру я Франсиск Абелярович Судьба. Я, может, из-за этого и в отшельники ушел. А уж если я Франсиск, то он Варсонофий. И никаких сантиментов.
- Там я у вас книжку видел.
- Проблема - сытый хищник и голодный. Это, я вам скажу, два разных хищника. Я изучаю условия, когда все сыты. И здесь свои трудности. Возьмем Варсонофия. Сытый он спит. А у спящего какая психология? Нет никакой. Просыпается он уже голодным - и объект наблюдения исчезает, поскольку меня интересует сытый. Идиотское положение... А вообще здесь рай. Никто никем не закусывает. Все, представляете картину, толстые, довольные, непуганые.
- Рай - это хорошо, - сказал Нури. - Но какой смысл изучать сытого хищника? Полезен голодный. Мы знаем, что, гоняясь, скажем, за антилопой, лев поддерживает ее жизненный тонус, способствует тому, чтобы она всегда была в форме. А больных и слабых он съедает. Выживают самые здоровые.
- Ловлю вас на противоречии. Если бы это было так, то копытные, непрерывно совершенствуясь в ходе естественного отбора, стали бы недосягаемыми для хищников. И те бы вымерли.
- Противоречия нет, хищники ведь тоже совершенствуются.
- Пусть так. Но этот процесс природа рассчитала на тысячелетия, а наши беззаботные предки почти всех перебили за каких-то двести лет. Когда в стаде не десятки тысяч голов, а жалкая сотня, то о каком естественном отборе можно говорить? В этих условиях больных мы лечим, а слабых, со слезами, сами съедаем. Хищнику ничего не остается. А ведь и его по-человечески жалко, вот и берем на свое иждивение. Кормим от пуза, и у него появляются этакие паразитические, буржуазные наклонности. Потому и изучаем.
- Ну, а Варсонофий? - вмешался Олле.
- Отучили. Всех отучили. Мы держим в стаде десяток механических зебр и антилоп. И пару жираф. Я видел, как за зеброй гонялся леопард. Бедняга через полчаса вывалил язык, а механозебра хоть бы что. Два-три таких урока и вдоволь газельих потрохов - и вот вам кроткая кошечка.
Ночью Нури так и не мог заснуть. Сначала тихо шебуршал Отшельник и часто зачем-то выходил из пещеры. Потом снаружи кто-то гремел ящиками, смеялся и переговаривался вполголоса, а когда все утихло, по-дурному захрапел Варсонофий. И каждые пять минут со скрипом срабатывала рыжачная система, и ботинок гукался о львиный бок... Олле, привычный к лесным шумам, как лег, так за ночь ни разу не пошевелился.
- В гробу я видел такое отшельничество, - сказал за завтраком хмурый Нури.
Хозяин накрыл стол у входа в пещеру, рядом со штабелем возникших за ночь ящиков. Слышно было, как в своем логове хрустел газельими потрохами Варсонофий. Потроха с виду напоминали галеты и, как объяснил Отшельник, состояли из сложной смеси белков, витаминов, жиров и углеводов. Каковы они на вкус, никто, кроме Грома, не захотел узнать. Пес же ел потроха с явным удовольствием.
- Эти снабженцы всегда нарушают график, - пожаловался Отшельник. - А продукты обычно доставляют ночью. У антилоп гну аллергия к дирижаблю.
- Извините, я не хотел... - устыдился своей реплики Нури.
- Что вы, Нури, - Отшельник улыбнулся. - С непривычки здесь действительно немного шумно. Но... вас, наверное, интересует не это?
- Вы видели ее? - спросил Олле.
- Такую синюю, в белый горошек?
- В горошек, - грустно сказал Нури. - Мы потеряли след.
- С кадычком между лопаток?
- Точно.
- Нет, не видел. Но вот в том стаде вчера я заметил приблудную антилопу. Так вот, рога у нее были белые в синий горошек. А когда Варсонофий, в котором, надо сказать, порой просыпаются забытые инстинкты, кинулся к ней, она не убежала. Однако есть ее он не стал. Обнюхал и ушел. Согласитесь, для того, кто два года сидит на концентратах, это странно. Я полагаю, это была она.
Наступило минутное молчание. Олле сидел с отсутствующим видом, Нури гладил пса.
- Я не могу утверждать наверняка, - нарушил паузу Отшельник. - Но что мы знаем о возможностях приспособления животных, тем более инопланетных?
- Мы подумаем, - Олле встал. - Гром, след!
Гром взял след и снова вел их по кромке джунглей, обходя островки кустарников, убегая вперед и опять возвращаясь. Друзья шли налегке, навьючив рюкзаки на спину Коня. Они обсуждали сложившуюся ситуацию.
Конечно, приспособляемость гракулы к изменяющимся условиям была поразительна. Достаточно вспомнить, что экземпляры, отловленные на марсианских полюсах, имели непроницаемый шерстяной покров, но, будучи перенесенными в экваториальную зону, полностью теряли его. Гракула вообще обходилась без воды - видимо, организм мог синтезировать влагу, - но она купалась в бассейне и пила воду, когда жила в изоляторе. Она могла подолгу сидеть под водой и с равным удовольствием ела сухой лишайник и манную кашу, которую Нури терпеть не мог.
Ночью они расположились на берегу ручья у маленького костра. Варили ужин. Гром убежал в темноту по своим делам, Конь дремал неподалеку, и ночными голосами звенели джунгли.
