Роберт Хайнлайн - Если это будет продолжаться...
И вот, через месяц, снова стоя на посту, уже не надеясь, что она выйдет из дворца, я услышал:
— Добрый вечер, Джон Лайл.
Я чуть не выскочил из сапог. Сестра Юдифь стояла в темноте, под аркой. Я с трудом выдавил из себя:
— Добрый вечер, сестра Юдифь.
— Шш-ш! — прижала она палец к губам. — Нас могут услышать, Джон… Джон Лайл — это, наконец, произошло. На меня пал жребий.
Я сказал:
— А! — и потом добавил растерянно: — Поздравляю вас, старшая сестра, да прояснит господь лицо Пророка в то время, когда вы будете ему прислуживать.
— Да, да, спасибо, — ответила она быстро… Джон… мне хотелось выкроить несколько секунд, чтобы поговорить с вами. Но теперь я не могу, мне нужно получить напутствие и помолиться. Я должна вас покинуть.
— Вы лучше поспешите, — согласился я. Я был разочарован оттого, что она не может побыть со мной, но счастлив, что она отмечена высокой честью, горд, что она не забыла меня даже в такой момент.
— Да пребудет с вами господь, — добавил я.
— Мне так хотелось сказать вам, что меня выбрали, — сказала она. Ее глаза блестели, и я решил, что это радость. Но ее следующие слова поразили меня.
— Я боюсь, Джон Лайл.
— Боитесь? — Я почему-то вспомнил, как дрожал мой голос, когда я впервые командовал взводом. — Не бойтесь. Вы проявите себя достойно.
— О, я надеюсь. Молитесь за меня, Джон Лайл.
И она исчезла в темноте коридора.
Я не молился за нее, а старался представить, где она, что она делает… Но так как я знал о том, что творится внутри дворца Пророка, не больше, чем корова знает о военном трибунале, то вскоре отказался от этого и стал думать просто о Юдифи.
Позже, через час или даже больше, мои размышления были прерваны пронзительным криком внутри дворца. Тут же послышался топот шагов и возбужденные голоса. Я бросился внутрь коридора и натолкнулся на кучку женщин, столпившихся у портала апартаментов Пророка. Трое из них выносили что-то из апартаментов. Они остановились, выйдя в коридор, и опустили свою ношу на пол.
— В чем дело? — спросил я и вытащил из ножен меч.
Пожилая сестра повернулась ко мне.
— Ничего особенного. Возвращайтесь на пост, легат.
— Я слышал крик.
— Это вас не касается. Одна из сестер лишилась чувств, когда Пророк обратился к ней.
— Кто она?
— Да вы, я посмотрю, любопытны, младший брат. — Пожилая сестра пожала плечами. — Если это вас так интересует — сестра Юдифь.
Я не успел подумать, как у меня вырвалось:
— Пустите меня к ней!
Пожилая сестра загородила мне дорогу.
— Вы сошли с ума? Сестры отнесут ее в келью. С каких это пор ангелы приводят в себя нервных девственниц?
Я мог отбросить ее одним пальцем, но уже понял, что она права. Я отступил и вернулся на пост.
С этого дня я не мог не думать о сестре Юдифи. В свободные часы я обшаривал те части дворца, куда я имел право заходить, в надежде ее увидеть. Она могла быть больна, может быть, ей запрещено покидать келью за то, что она нарушила дисциплину. Но я ее так и не увидел.
Мой сосед по комнате Зебадия Джонс заметил мое настроение и пытался развлечь меня. Зеб был на три курса старше меня и в Вест Пойнте я был его подопечным. Теперь он стал моим ближайшим другом и единственным человеком, которому я полностью доверял.
— Джонни, дружище, ты на покойника стал похож. Что тебя грызет?
— А? Ничего особенного. Может быть, несварение желудка.
— Так ли? Пройдемся? Свежий воздух очень помогает.
Я дал ему вывести себя наружу. Он говорил о пустяках, пока мы не вышли на широкую террасу, окружающую южную башню. Здесь мы были вне пределов досягаемости подслушивающих и подглядывающих устройств. Тогда он сказал:
— Давай выкладывай все.
— Кончай, Зеб. Тебе еще моих забот не хватало.
— Почему бы и нет? На то и друзья.
— Ты не поверишь. Ты будешь потрясен.
— Сомневаюсь. Последний раз это со мной случилось, когда я в покере прикупил четырех королей к джокеру. Тогда ко мне вернулась вера в чудеса, и с тех пор ее довольно трудно поколебать. Давай начинай. Мы назовем это задушевной беседой между старшим и младшим товарищами.
Я дал ему себя уговорить. К моему удивлению, Зеб совсем не был шокирован, узнав о святой дьяконессе. Тогда я рассказал ему все по порядку, сознался в сомнениях и тревогах, касающихся не только сестры Юдифи, но и всего, что мне пришлось услышать и увидеть после приезда в Новый Иерусалим.
Зеб кивнул головой и сказал:
— Зная тебя, могу представить, как ты на все это реагируешь. Послушай, ты на исповеди не повинился?
— Нет, — ответил я в растерянности.
— Ну и не надо. Держи язык за зубами. Майор Багби человек широких взглядов, его этим не удивишь, но он может счесть необходимым доложить по инстанции. Не думаю, что тебе доставит удовольствие встреча с инквизицией, даже если ты трижды невиновен… Каждому порой приходят в голову греховные мысли. Но инквизитор ищет грех, и если он его не находит, он продолжает копать, пока не найдет.
При мысли, что меня могут вызвать на допрос, у меня подвело кишки. Я старался не показать страха перед Зебом, а он тем временем продолжал:
— Джонни, дружище, я преклоняюсь перед твоей чистотой и наивностью, но я им не завидую. Порой избыток набожности скорее недостаток. Тебя поразило, что для управления нашей страной недостаточно распевать псалмы. Для этого надо также заниматься политикой. Я ведь тоже прошел сквозь все это, когда приехал сюда, но, честно говоря, я и не ожидал увидеть ничего другого, так что пережил первое знакомство с действительностью довольно спокойно.
— Но… — начал я и замолчал. Его слова звучали как ересь.
Я переменил тему разговора:
— Зеб, как ты думаешь, что могло расстроить Юдифь, раз она лишилась чувств в присутствии самого Пророка?
— А я откуда знаю? — он взглянул на меня и отвернулся.
— Ну… я полагал, что ты можешь знать. Ты обычно знаешь все сплетни во дворце.
— Хорошо… впрочем, нет, забудь об этом, старина. Это совсем не важно.
— Значит, ты все-таки знаешь?
— Я этого не сказал. Может быть, я могу догадаться, но ведь тебе мои догадки ни к чему. Так что забудь об этом.
Я остановился, глядя ему в лицо.
— Зеб, все, что ты знаешь или можешь догадываться… Я хочу услышать сейчас. Это мне очень важно.
— Спокойней. Не забудь, что мы с тобой гуляем по террасе, разговариваем о коллекционировании бабочек и размышляем, будет ли у нас на ужин говядина.
Все еще волнуясь, я двинулся дальше. Он продолжал, понизив голос:
Джон, господь бог не наградил тебя быстрой сообразительностью… Ты не изучал внутренних мистерий?
— Нет. Офицер по психической классификации не допустил меня. Сам не знаю, почему.
