Рэй Брэдбери - Марсианский затерянный город
И два новых мотылька, два нелепых создания, затрепетали опасливо на ветру.
Богач был вне себя от восторга:
- Гарри Харпуэлл!..
- Воззрите на ангела Господня, пришедшего с благовестом! - продолжал парящий в небе.
- Он опять пьян, - прокомментировала женщина. Она летела впереди и не оглядывалась.
- Мигэн Харпуэлл, - произнес богач тоном антрепренера, представляющего свою труппу.
- Поэт, - сказал Уайлдер.
- И акула, жена поэта, - пробормотал Паркхилл.
- Я не пьян! - крикнул поэт ветру. - Я просто весел... И тут он низвергнул ливень смеха, и все, кто был внизу, чуть не подняли руки, заслоняясь от потопа.
Поэт снизился, как толстый надувной змей, и, жужжа, пронесся над яхтой. Жена поэта поджала губы, а он сделал движение, будто благословил всех, и подмигнул Уайлдеру и Паркхиллу.
- Харпуэлл! - воскликнул он. - Это ли не имя, достойное величайшего из поэтов нашей эпохи! [Harpwе11- примерно сладкозвучный родник (англ.)] Поэта, которому она тесна и который всей душой в прошлом таскает кости из гробниц великих писателей, но летает на этой самоновейшей кофейной мельнице, на этом чертовом ветрососе, и призывает сонеты на ваши головы... Мне жаль наших прежних простодушных святых - у них ведь не было таких вот невидимых крыльев, на которых они взвивались бы ввысь, кружили и реяли с псалмами или проклятьями. Бедные бескрылые пташки, обреченные прозябать на земле! Только гений их мог воспарить. Только муза могла познать сладкие муки воздушной болезни...
- Гарри! - позвала жена с причала, закрыв глаза.
- Охотник! - вскричал поэт. - Эйкенс!.. Вот вам самая крупная дичь на свете - летающий поэт. Я обнажаю грудь. Сбрось меня наземь, как Икара, пусть в стволе твоего ружья зажжется солнечный луч! Запали пожар, чтоб небо перевернулось и хлеб, воск и ладан в единый миг обратились в деготь... Внимание, целься, пли!..
Охотник в шутку поднял винтовку.
Тогда поэт рассмеялся еще мощнее и действительно обнажил грудь, рванув рубаху.
Но в эту секунду на канал спустилась тишина.
Показалась женщина. За ней шла служанка. И нигде не видно было никакого экипажа, и почти верилось, что они долго-долго брели с марсианских гор и только сейчас приостановились.
Сама тишина приковывала внимание к Каре Корелли, придавала особое достоинство ее появлению.
Поэт прервал свои излияния и приземлился.
Вся компания смотрела на Кару Корелли - и та смотрела на них, но не видела их. Одета она была в черный облегающий костюм в тон волосам. Походка ее доказывала, что эту женщину всю жизнь понимали с полуслова, и с тем же спокойствием, с каким шла, она остановилась к ним лицом, будто ожидая, кто первый шевельнется без приказа. Ветер играл ее волосами, ниспадающими на плечи.
Поразительнее всего была бледность ее лица. Казалось, именно эта бледность, а не глаза сверлит их в упор.
Затем, не проронив ни звука, женщина спустилась на яхту и села впереди, как носовое украшение, знающее себе цену и место.
Минута тишины миновала.
Эронсон пробежал пальцами по отпечатанному списку гостей.
- Актер, красивая женщина - и тоже актриса, охотник, поэт, жена поэта, командир звездолета, бывший инженер... Все на борт!
На кормовой палубе просторного своего корабля Эронсон развернул связку карт.
- Леди и джентльмены! - сказал он. - Нам предстоит нечто большее, чем пикник, увеселительная прогулка или экскурсия. Нам предстоит Поиск!..
Он выждал, чтобы они успели выразить на лицах соответствующие чувства и обратили взоры к картам, потом продолжал:
- Мы ищем легендарный затерянный город, называвшийся некогда Диа-Сао. Было у него и другое название - "Город Рока". Что-то зловещее связано с этим городом. Жители бежали оттуда, как от чумы, и он опустел. Он пуст и теперь, много веков спустя...
- За последние пятнадцать лет, - вмешался капитан Уайлдер, - мы обследовали, сняли на карты, занесли в указатели каждый акр поверхности Марса. Мы не могли не заметить город таких размеров...
- Верно, - отозвался Эронсон. - Но вы вели съемку с воздуха, с суши. Вы не обследовали планету с воды! Ведь до самого этого дня каналы были сухими... А теперь мы пустимся в плавание по водам, заполнившим все каналы до одного, и приплывем туда, куда ходили древние корабли, и увидим, какие еще секреты хранит от нас планета Марс. И где-то на пути, - продолжал богач, - я уверен, я абсолютно уверен, мы найдем самый прекрасный, самый фантастический, самый ужасный город в истории этого мира. Мы пройдем по городу и - кто знает? - быть может, выясним, почему, как утверждают легенды, марсиане с воплями бежали прочь из Диа-Сао десять тысяч лет назад...
Молчание. Наконец:
- Браво! Блестящая идея!.. Поэт пожал старику руку.
- А в этом городе, - спросил Эйкенс, охотник, - может там найтись оружие, какого никто не видел?
- Вполне возможно, сэр.
- Ну что ж, - сказал охотник, обняв свою диковинную винтовку. - На Земле мне все приелось, я там охотился на всяких зверей, и не осталось таких, в которых я не стрелял бы. Меня привела сюда надежда встретить новых, замечательных, смертельно опасных зверей любых размеров и видов. А теперь и новое оружие! Чего же еще желать? Отлично!..
И он уронил серебристо-голубую винтовку за борт. В чистой воде было видно, как она булькнула и пошла ко дну.
- Давайте скорее отчаливать!
- Вот именно, - подхватил Эронсон.
И нажал кнопку, приводящую яхту в движение.
И вода подхватила яхту.
И яхта поплыла туда, куда указывала покойная бледность Кары Корелли, вдаль.
И тогда поэт открыл первую бутылку шампанского. Пробка хлопнула. Один лишь охотник не вздрогнул.
Яхта плыла неустанно через день в ночь. Они нашли какие-то развалины и там поужинали, и было вино, привезенное за сто миллионов миль с Земли. Все отметили, что вино перенесло путешествие хорошо.
К вину был подан поэт, а после изрядной дозы поэта был сон на борту яхты, плывшей и плывшей в поисках города, который пока еще не хотел, чтобы его нашли...
В три часа ночи Уайлдер, разгоряченный, отвыкший от силы тяжести - планета тянула все его тело вниз, не позволяя расслабиться и заснуть, - вышел на кормовую палубу и встретил актрису.
Она сидела и смотрела, как воды скользят за кормой и в них печальными откровениями дрожат расплеснутые звезды.
Он сел с нею рядом и мысленно задал вопрос.
Так же безмолвно Кара Корелли задала себе тот же вопрос и ответила:
- Я здесь, на Марсе, оттого, что не так давно впервые в жизни мужчина сказал мне правду...
Вероятно, она ждала, что он выразит удивление. Уайлдер промолчал. Яхта плыла беззвучно, как в потоке вязкого масла.
- Я красива. Я была красива всю жизнь. А это значит, что с самого детства люди лгали мне лишь затем, чтобы побыть со мной. Я выросла в кольце неправд: мужчины, женщины, дети - все вокруг страшились моей немилости. Недаром сказано: стоит красавице надуть губки - и мир вздрогнет...
