Галина Бахмайер - Отпуск в тридевятом царстве
— Трепачи… Давайте, показывайте уже вашу шпионку.
Уилкас прихватил со стола свечу и загремел связкой ключей.
— Ребята из отряда сказали, что она шла пешком, — вмиг став серьезным, сообщил он. — И при ней не было никакого оружия. Вообще никакого, даже самого плохонького ножичка. Только толстая палка — она ею прощупывала дорогу через болото.
— Пешком? — удивился капитан. — Из Анклау, через перевал и приграничный лес, безоружная?
— Ну! Брела вдоль реки, спускаясь вниз по течению. Ребята так и не поняли, откуда эта девка вообще там взялась. А обнаружили ее, когда она стояла на Плешивой Башке, вскарабкавшись на самый Ведьмин Клык, и что-то непонятно орала, как сумасшедшая.
Хоркан прыснул. Похоже, они рассказывали все это уже не в первый раз, но все равно потешались.
— Точно, свихнулась. Если хотела поскорее умереть — лучше и не придумаешь.
— А с чего они тогда взяли, что это шпионка? — нахмурился Олквин.
— А кто же еще, кроме шпионов, теперь пробирается к нам той старой дорогой? — удивился Уилкас. — Ребята проследили за ней с полчаса. Прооравшись, девица разревелась, посидела на скале еще немного и потопала пехом через лес. Думаю, она шла к Норвунду — его шпили хорошо видны с высоких мест. Конбран по-тихому подстрелил ее дротиком с той самой настойкой, которую делает Танбик. Скоро должна проснуться.
Отперев камеру, Уилкас поднял свечу повыше и поставил ее на торчащий из стены камень. Трое мужчин склонились над лежащей на соломе пленницей.
Бенвор мысленно признал, что до этого представлял ее себе совсем иначе. Во-первых, она определенно была уже не юной девицей. От наблюдательного взгляда молодого капитана не ускользнули ни легкие, еле заметные, но все же отчетливые морщинки в уголках глаз, на лбу и переносице, ни матовая, суховатая кожа зрелой женщины, ни когда-то четкий, но уже начавший слегка расплываться контур тяжеловатого подбородка. Олквин мог бы дать ей лет двадцать восемь, если очень приглядеться, но не смог бы дать и шестнадцати, если бы мельком посмотрел издали. Короткая аккуратная стрижка очень молодила пленницу, делая ее похожей на юношу. То же впечатление появлялось из-за ее худощавого, скорее даже костлявого телосложения, и узкая мужская одежда только подчеркивала это.
Одежда привлекла внимание капитана особо. Необыкновенно плотно и ровно сотканная аспидно-черная ткань из тончайших, идеально спряденных нитей. Незнакомый, сложный, но удивительно функциональный покрой. Изящные пряжки и застежки искусной, почти ювелирной ковки. Пуговицы из какого-то неизвестного блестящего материала. В довершение всего — высокая, крепко зашнурованная обувь из гладкой упругой кожи, с толстой ребристой подошвой, ладная и явно очень удобная.
— Да, мне тоже приглянулись ее сапожки, — прищелкнул языком Уилкас. — Для долгого похода через лес такие в самый раз. Чудные вещицы научились делать в Анклау!
— В Анклау такого точно не делают, — заметил Олквин. — Больше похоже на заморский товар. Но в королевство давно уже не приплывали иноземные купеческие галеры.
— Да, война прижала всю торговлю, — согласился Хоркан.
Тут пленница порывисто вздохнула и приоткрыла глаза. Моргнула пару раз, привыкая к дрожащему свету свечи, и остановила взгляд на лице капитана Олквина. Глаза ее слегка расширились и вдруг наполнились слезами. Что-то тихо шепнув, она снова впала в забытье. Мужчины притихли.
— Что? — наконец, тряхнул головой Уилкас. — Что она сказала?
— Я не понял, — пожал плечами Бенвор.
— А зубки-то белые-белые, — восхищенно заметил Хоркан, пальцем отодвинув верхнюю губу женщины. — Как морской жемчуг, никогда таких не видел.
— А морской жемчуг, значит, видел? — съехидничал Уилкас.
— Видел, еще в детстве. На ярмарке, в Норвунде. Иноземный купец у богатой дамы по пять коров за штучку просил.
Уилкас ухватился за передний зуб пленницы и подергал его.
— Ты чего? — удивился Олквин.
— А вдруг?.. — неопределенно ответил тот.
— Ну что, может водичкой ее польем? — предложил Хоркан.
— Не надо. Свяжите на всякий случай и перенесите в дежурку, — распорядился Бенвор. — Там и допросим.
Капитан вышел из тюремной башни первым и подождал на улице, наблюдая, как сержант Боуш тренирует ополченцев. Вскоре Хоркан вынырнул из темного проема, в одиночку неся перекинутую через плечо пленницу.
— Легкая совсем, — ухмыльнулся он и, погладив женщину по угловатому заду, с сожалением добавил: — Тощая, в чем только душа держится. Баба должна быть — во! — и развел растопыренные ладони, со вкусом показывая, какой ширины и округлости, по его мнению, должны быть красивые женские бедра.
В дежурке пленницу положили на узкий и жесткий топчан. Олквин похлопал ее по щекам, пытаясь привести в чувство. Попытка не удалась. Очевидно, количество сонной настойки, которой был смазан дротик, достаточное, чтобы свалить крупного мужчину, оказалось чрезмерным для худенькой невысокой женщины.
— Позови меня, когда она окончательно проснется, — приказал капитан Виланду и вернулся в штаб.
* * *Олквина позвали в дежурку только через три с лишним часа. Виланд с досадой оправдывался:
— Господин капитан, да я понятия не имел, что она может так ловко притворяться. Мы поглядывали время от времени, но она крепко спала, клянусь. Ну не может связанный человек так долго лежать неподвижно в неудобном положении, обязательно шевельнется. А потом пришел Микас, растолкал ее и заметил, что она плакала втихаря…
— Говорила что-нибудь? — перебил его Бенвор.
— Нет, сэр, ни слова. Но она все время так внимательно прислушивается к каждому из нас… Даже не знаю, как сказать… Будто хорверский язык ей едва знаком.
— Выходит, все-таки иноземка, — заключил Олквин.
— Может, из Бангии? — предположил Микас.
— Во всяком случае, не из Анклау, и не из Жомеросуина, — покачал головой дежурный. — Она явно нездешняя.
— Стриженая, как простой солдат, — хмуро повторил писарь свои утренние наблюдения и дополнил их кое-чем новым: — И тело неженское, не мягкое. Я помогал ей подняться. Она вся жилистая, как мальчишка-батрак, и упругая, будто натянутая тетива — даже после снотворного и долгой неподвижности в одной позе. Таких женщин не бывает.
— Женщина-солдат? — удивленно покачал головой капитан. — Куда катится наш мир?
— И что теперь с ней делать? — промолвил Виланд.
— Ну, — Бенвор вздохнул и расправил плечи. — Она все-таки дама…
* * *Пленница, чуть съежившись, с абсолютно безучастным видом сидела на стуле. Когда вошли дежурный, писарь и капитан, она окинула мужчин внимательным настороженным взглядом, задержавшись на Олквине, и вздрогнула. Очень светлые, почти прозрачные глаза широко распахнулись, и Бенвору показалось, что в них мелькнуло что-то, похожее на узнавание. Но потом женщина вгляделась пристальнее, и ее взгляд потух. Возможно, она всего лишь вспомнила, как видела капитана в тюрьме.
