Кир Булычев - Разум для кота
– А что она делает, когда не работает? – спросила Алиса.
– Что? – Свер-ди немного удивился, но не стал обращаться с этим вопросом к Диприде, чтобы не отвлекать ящерицу от дела. – Читает. Иногда. Думает. Спит, ест – живет.
– А другие ящерицы?
– Ты хочешь спросить, есть ли среди них умные? – переспросил Свер-ди.
– Да.
– Это им не по карману. Может, через несколько лет…
– А сколько живут эти ящерицы?
– До двадцати лет, – сказал Свер-ди. – Но моя еще молодая. Ей пошел восьмой год.
– У нее есть дети? Друзья?
– У нее есть я. У нее есть пища для размышлений.
Диприда перестала печатать. Она смотрела на Алису.
Свер-ди начал собираться. Он надел сапоги, спрятал ящерицу в сумку. Напомнил, что кота не надо кормить.
Через час, а может, больше, я вспомнил, что давно не видел Мышку. Странно, я завтра скажу ему, что на улице шесть градусов мороза, а он кивнет… Надо будет купить для него миниатюрный компьютер. И можно будет снять с окон бадминтонную сетку – разумный кот не прыгнет сдуру с восьмого этажа за пролетающей птичкой.
Я прошел на кухню.
Кот сидел у своей миски и лениво, из последних сил жевал громадный кусок свиной вырезки, которую я купил утром совсем не для кота.
Алиса стояла над ним и ревела. Молча, только слезы по щекам.
– Что здесь происходит? – спросил я. – Ты забыла, что средство действует натощак?
– Мышку жалко, – сказала Алиса. – Может, ты передумаешь?
– Ты с ума сошла, – сказал я. – Мы имеем возможность оказать невероятное, сказочное благодеяние нашему коту. Он будет самым настоящим членом человеческой семьи. Понимаешь, какое счастье – ты ему рассказываешь, что с тобой произошло за день, а он тебе то же самое рассказывает.
– И что же с ним произойдет за день?
– Неважно.
– Важно. Ты из него хочешь сделать человека?
– Я хочу, чтобы он стал разумным существом.
– В шкуре обыкновенного кота?
– Внешность – не главное.
– Это не только внешность. Отец, подумай, ты мог бы жить в шкуре кота? С твоими интересами? С твоим желанием общаться, читать, путешествовать, спорить, говорить?
Алиса подняла кота на руки, и тот не спорил – он был так сыт, что мясо вызывало в нем отвращение, подобное тому, что испытывает к концу дня кондитер, съевший на пробу триста пирожных. Кот смотрел на меня большими, тупыми от сытости, бессмысленными глазами, потом пристроился поудобнее на теплых руках Алисы и блаженно задремал.
Когда на следующий день пришел Свер-ди со своими пилюлями, мы с Мышкой были заняты очень интересным делом. Я шел по коридору, делая вид, что не знаю, где кот. А кот бросался на меня сзади из засады под диваном, бил с ходу лапой, а когда я оборачивался, стремглав, изображая ужас, несся под диван прятаться.
– Скажи дяде: нет, спасибо, – приказал я коту.
Кот лег на спину и, вытянувшись, перевернулся, показывая белое пушистое пузо.
– Мы решили остаться очень красивым животным, – сказал я за кота. Тот ничего не понял и гордо пошел на кухню, проверить, не появилась ли в тарелке пища.
