Ирина Дедюхова - Позови меня трижды…
— А куды его денешь? — резонно заметила бабка. — Да хорошо они играются, не переживай!
Зайдя в квартиру, Валя спустила дочку с рук на пол, а сама наклонилась расстегивать боты. Катя, не дожидаясь, пока мама разуется, потопала в комнату. Вдруг Валентина вспомнила, что, уходя на работу, она нарочно оставила открытым балкон для проветривания разложенных перин. С опустившимся сердцем Валя заглянула в комнату, Кати уже нигде не было. "Ка-ать…" — позвала она, но горло перехватил сухой спазм. Побелев, Валя опустилась на пол с ботами в руках, стук сердца отдавался в висках. Сквозь него не сразу дошло, что стучатся и в дверь. Валя, держась за сердце, чтобы оно не выпрыгнуло из груди, медленно открыла дверь. Там стояла Дуся Терехова с ихнего участка. Она оставалась за Валю в очереди купить яиц, продававшихся после смены у них в цехе по пропускам, пообещав, что занесет яйца вместе с пропуском после работы.
— Валь, ты чо такая? Терех что-то отмочил? А? — с участием накинулась она на Валю.
— Не-е… Там дверь балкона открытая, Катька туда ушла, пока я боты снимала. Выглянуть боюсь…
Дуся пулей кинулась на балкон, свесилась с него и крикнула Вале: "Валь, нету тут никого! Ты в квартире-то хорошо посмотрела?" Зайдя в комнату с балкона, Дуся, первым делом, приподняла скатерть над круглой столешницей. Под столом, за крестовиной, соединенной фигурной розеткой тихо сидела Катька.
Валя, всхлипывая, прижимала Катьку к себе, а та все молчала, уставившись взглядом в одну точку. Дуся, озабоченно поглядев на них, прошла с кошелкой на кухню.
— Не реви, подруга, все будет путем! Я вечером Тереха старшего пришлю, он тебе балкон стеклотканью затянет. Красота будет! Только ничего ему не давай, а то опять зенки зальет, как враг народа. Он задаром в литейном эту ткань берет, сколько надо. Почти всем знакомым балконы уже обтянул. Она прочная, зараза! Никто не выпадет, не боись. И, главное, ничего из нее больше и пошить нельзя. Я так о таком плаще мечтала! А она колется, зараза! Прямо, чесотка! А Катька твоя после Макаровны все время теперь под столом будет. И, ты знаешь, это Макаровна очень удобно придумала. Там у них домик, игрушки. Сидит себе ребенок смирно, стулья не переворачивает, шали на них не накидывает, паровозы не строит… Нет, Валя тебе очень повезло, что ты девку родила. Вот у меня Татьяна — прямо помощница! Прямо не знаю, чтобы я с этими двумя Терехами делала! Я бы давно по фазе съехала! Я бы коньки на крючок откинула! — в сердцах говорила Дуся, выкладывая яйца на кухне.
Дуся ушла, а Валя с Катей еще долго сидели на диване. Спустя час-полтора пришел мрачный папа Терехов и что-то долго делал у них на балконе. Потом ему кто-то снизу свистнул, он свесился по пояс с балкона и с этим кем-то о чем-то договорился. Мама Валя ничего и дать-то ему не успела за балкон, потому что после разговора он тут же убежал, бросив у них свой инструмент.
Когда стемнело, пришел с работы папа. Он вымыл руки, и они все пошли кушать. Катю взял на руки папа, и она, пытаясь кушать сама ложкой, измазала его кашей. Она видела, что мама продолжает немножко плакать, но уже не так сильно. А лежа в кроватке, Катя слышала, как папа тихо говорил маме: "Ничего, Валюш, не реви. Макаровна — проверенная бабка. Она вон эту свою Ленку-приемыша подняла, она ведь и Валерку Кондратьева вынянчила и Таньку Терехову. Они уже в этом году в первый класс ушли… При ней ведь и Терех — шелковый. Дороговато, конечно, четвертной платить в месяц, да с едой еще, но ведь, когда, помнишь, Катюшка болела, рубаху ведь были готовы последнюю снять! И что меня, лично в ней подкупает, а все родители про это говорят, что она сама не пожрет, а дите покормит. Другие бабки, знаешь, какие! Такие ведь стервы есть! Жрать только могут! Ничего, обвыкнемся!"
Папа через некоторое время громко захрапел, а мама все ворочалась и вздыхала. Катя тоже сопела в подушку, но не спала, она думала. Вот страшно это или не страшно жить у Макаровны под столом? Она вспоминала полумрак, запах бязевого фартука Макаровны и, наконец, решила, что папа прав, как-нибудь она там обвыкнется. Она сложила под правую щеку ручки лодочкой и поплыла навстречу беспамятным детским снам…
* * *Все неприятности у Вали в жизни начались в июле позапрошлого года, сразу после смены, когда бабы, в раздевалке заприметили округлившийся Валин живот.
— Та-ак, Валька… Та-ак… Значит, с залетом, подруга дорогая! Ну, и чо? Опять нам, бабы, по полторы смены пахать! Говорила же, что годик обождешь! — в сердцах сказала бригадирша.
Счастливая Валя обнимала руками свой живот и виновато глядела на подруг.
— Она ведь замужем все-таки, Ивановна, — осторожно заметила Галя Кондратьева.
— Ой, ты бы, Галина, вообще молчала! Сама-то только с Валеркой расчухалась, только с больничных вылезла, как с близнецами залетела! — отмахнулась от нее расстроенная бригадирша.
— Что, не рожать теперь, что ли? — обиженно протянула Дуся Терехова.
— Да я не про это… План-то ведь не урежут, да и Вальку жалко… Сейчас начнется у нее сплошное веселье. Ладно, Валентина, держись до последнего. На легкий труд не уходи, в складе сквозняки сплошные, на всю жизнь просквозит. И там такой пень старый работает, что нарочно заставляет легкотрудниц самих детали со склада вытаскивать, никого из мужиков цеховых туда не пускает. Мол, не положено! Все ему неймется, все надо над бабами повыкомыривать. Генерал! С нами до срока останешься. В случае чего, я участковую нашу повитуху упрошу тебя на больничный отпустить пораньше. Ты на учет-то встала?
— Нет еще…
— А чего?
— Стесняюся…
— На учет вставать, так она стесняется, а детей делать и план срывать, так и стыда нету чо-то! — удивилась Ивановна. — А срок-то свой хоть знаешь?
— Ага, в начале июня, — прошептала Валя.
— В консультации на три недели раньше скажешь, по задержке, поняла? — строго сказала бригадирша.
Валя кивнула тогда и чуть не заревела, обидевшись на бригадиршу. Но сколько раз потом она была ей благодарна за этот ее указ! Все-таки, какая у них была умная Ивановна, как она все видела наперед! Она действительно заранее жалела Валю, так же на производстве родив когда-то троих детей.
Почти до самого дородового отпуска Валя продержалась на участке, больничный брала только раз, чтобы съездить на покос в деревню. Отпуск перед родами из-за подсказки Ивановны получился большой, и Валя с Васей успели съездить в Москву за одеждой для маленькой. Даже шубу Вале купили, правда, три часа стояли в очереди. С заявлением на ясли Ивановна тоже подсказала. Они с Васей отнесли заявление пораньше Льву Абрамовичу, представителю цеха в месткоме, вместе с поллитрой и банкой меда. Он там, в месткоме, даже не волком, а львом выгрызал бюрократизм, но так, что все у него до самого верха были друзья-приятели. А вот потом действительно началось у нее сплошное веселье. Декретный отпуск — только три месяца, и как отдавать такую крошку кому-то на руки, Валя совсем не понимала. Но деваться было некуда, да и путевка могла пропасть.
