Роальд Даль - Вкус
-- Так, -- сказал он, обращаясь ко всем нам, но смотрел при этом на одного Ричарда Пратта, -- а сейчас -- красное вино. Мне надо сначала сходить за ним, поэтому прошу извинить меня, если я на секунду вас оставлю.
-- Сходить, Майк? -- спросил я. -- Где же оно?
-- В моем рабочем кабинете -- откупоренное, чтобы могло дышать.
-- А почему в кабинете?
-- Из-за комнатной температуры, разумеется. Оно стоит там уже двадцать четыре часа.
-- Но почему именно в кабинете?
-- Потому что это лучшее место в доме. Ричард посоветовал мне его, когда в последний раз был у нас в гостях.
Услышав свое имя, Пратт обернулся.
-- Ведь так? -- спросил Майк.
-- Да, -- подтвердил Пратт и солидно кивнул головой. -- Это так.
-- На зеленом ящике картотеки в моем кабинете, -- сказал Майк. -- Это и есть то самое место, которое мы выбрали. Свободное от сквозняков местечко в помещении с равномерной температурой. Минуточку, я сейчас.
Мысль о том, что в качестве козыря у него имелось еще одно вино, заметно оживила его, и он, словно на крыльях, вылетел из комнаты. Через минуту он вернулся. Сейчас он шел гораздо медленнее и осторожно нес в руке винную корзину, в которой лежала темная бутылка. Она была повернута этикеткой вниз, то есть прочесть ничего было нельзя.
-- А теперь, -- воскликнул он, приблизившись к столу, -- как насчет вот этого, Ричард? Его вам никогда не угадать!
Ричард Пратт неспешно повернулся к Майку, посмотрел на него снизу вверх и перевел потом взгляд на бутылку в маленькой плетеной корзинке. Он поднял брови так, что они образовали надменные дуги, и выпятил вперед нижнюю губу. В этот момент у него был необычайно самоуверенный и отталкивающий вид.
-- Ни за что не догадаетесь, -- еще раз сказал Майк. -- Как ни старайтесь.
-- Франзузское вино? -- снисходительно спросил Пратт.
-- Естественно.
-- Какого-нибудь маленького виноградника?
-- Может, да, Ричард. А, может, и нет.
-- Но это хороший год? Один из удачных урожаев?
-- Да, это я вам гарантирую.
-- Тогда угадать, пожалуй, будет не так уж трудно, -- высказал свое суждение Ричард Пратт. Он говорил слегка гнусавя, и на его физиономии лежало выражение бесконечной скуки. На меня его аффектированная манера речи и чрезмерно подчеркнутое равнодушие производили странное впечатление, которое только усиливалось тем, что вокруг его глаз бегали какие-то злобные тени, а вся его поза выдавала состояние крайне напряженного внимания. Мне было немного неприятно, когда я разглядывал его.
-- Нет, эту марку действительно трудно угадать, -- заверил Пратта Майк. -- Не хочу навязывать вам нового пари.
-- Ах, вот как. Почему же? -- Снова брови медленно поползли вверх, в глазах застыл холодный, напряженный взгляд.
-- Потому что это чертовски трудная задача.
-- Послушайте, такое заявление отнюдь не делает мне комплимента.
-- Дорогой мой, -- сказал Майк, -- если вам это так важно, то я, конечно, с удовольствием поспорю с вами еще раз.
-- Вряд ли с этим вином у меня будут трудности.
-- Вы хотите сказать, что согласны держать пари?
-- Ну, разумеется. Не только согласен, но и немедленно готов, -ответил Ричард Пратт.
-- Хорошо. Тогда, значит, ставка прежняя. Ящик точно такого же вина.
-- Вам не верится, что я смогу определить марку?
-- Честно говоря и при всем уважении к вам -- нет.
Майк по-прежнему старался оставаться вежливым, в то время как его собеседник почти не скрывал, как все это ему надоело. И все же следующий вопрос Пратта, похоже, свидетельствовал о некотором его интересе.
-- Однако не поднять ли нам ставку?
-- Нет, Ричард. Ящика достаточно.
-- А на пятьдесят ящиков вы бы поспорили?
-- Это было бы безрассудством.
Майк, прямой как свеча, стоял позади своего стула во главе стола и острожно держал бутылку в ее нелепой лубяной корзине. Крылья его носа были подернуты сейчас легкой бледностью, а губы плотно сжаты.
Пратт небрежно откинулся назад и поднял на него взгляд -- брови дугой, веки приопущены, еле заметная улыбка в уголках рта. И снова я увидел или мне показалось, что я увидел, как что-то удивительно тревожное промелькнуло на его лице -- зловещее, напряженное внимание где-то между глазами, а в самих глазах, точно в их центре, во мраке зрачков, колючая искорка лукавства.
-- Значит, вы не хотите повысить ставку?
-- Что до меня, дружище, так мне совершенно все равно, -- заявил Майк. -- Я готов держать с вами пари на все, что хотите, на все!
Три женщины и я сидели, не говоря ни слова, и наблюдали за обоими. Миссис Скофилд начала терять терпение; ее губы скривились, и у меня было впечатление, что она вот-вот встрянет между спорящими. Ломтики жаркого лежали перед нами на тарелках и слегка дымились.
-- Вы в самом деле готовы поспорить со мной на все, что я захочу?
-- Я же сказал. Если вам не страшен риск, то я готов держать пари на любую предложенную вами ставку.
-- Даже на десять тысяч фунтов?
-- Разумеется. На все, что хотите.
Голос Майка звучал сейчас очень уверенно. Он хорошо знал, что ему по карману была любая сумма, названная Праттом.
-- То есть, вы говорите, что мне можно определить ставку? -удостоверился Пратт еще раз.
-- Да, именно это я сказал.
Возникла пауза. Пратт медленно обвел глазами собравшихся, сначала меня, потом одну за одной всех трех женщин. Он как будто хотел напомнить нам, что мы были свидетелями сделки.
-- Майк! -- подняла голос миссис Скофилд. -- Майк, давай прекратим эту чепуху и доедим наше жаркое. Оно совсем остынет.
-- Это не чепуха, -- спокойно сказал Пратт. -- Мы заключаем здесь маленькое пари.
Я заметил, что на заднем плане стояла служанка с овощным блюдом в руках, явно не зная, подавать ей дальше или нет.
-- Что ж, хорошо, -- произнес Пратт, -- тогда, значит, я назову ставку.
-- Валяйте, -- беспечно сказал Майк. -- Мне абсолютно все равно, на что мы спорим -- очередь за вами.
Пратт кивнул, и снова уголки его рта тронула слабая улыбка. Не сводя с Майка глаз, он медленно произнес:
-- Я заключаю с вами пари на руку вашей дочери.
Луиза Скофилд подскочила.
-- Стоп! -- вскричала она. -- Нет! Это не смешно! Это уже совсем не смешно! Что это такое, папа?
-- Успокойся, дитя мое, -- сказал ее мать. -- Они просто шутят.
-- Я не шучу, -- пояснил Ричард Пратт.
-- Бред какой-то.
По Майку было заметно, что он пребывал в некоторой растерянности.
-- Вы же сказали, что поспорите на все, что я захочу.
-- Я имел в виду деньги.
-- Сказать вы этого не сказали.
-- Но дал понять.
-- Тогда жаль, что вы не соизволили выразиться точнее. Как бы там ни было, если вы хотите отказаться от своего предложения, то я не имею ничего против.
-- Дружище, речь здесь совсем не о том, хочу я отказаться от своего предложения или нет. Пари все равно нельзя заключить, поскольку вы не можете предложить мне равноценной ставки. У вас же нет дочери, которую вы могли бы отдать мне в случае, если проиграете. И даже если бы она у вас была, то я бы определенно не смог на ней жениться.
