Сергей Герасимов - И у тебя тоже был такой раньше
У Веры была тайна – своя статья в математическом журнале, выходившем в бывшей столице (хрупкую Родину несли в заоблачные высоты, но уронили и она разбилась на несколько родин маленьких, у каждой собственная столица). Свою статью она подписала именем той ио-доцентки, которую встретила в университете. Статья была напечатана поразительно быстро, за шесть месяцев, с лестным предисловием – кто-то из светил удивлялся неординарности мысли и всему прочему. Наверное, больше всех была удивлена сама ио-доцентка. Вера не стремилась к славе.
Последние несколько нет она не выпускала шарик из руки – только изредка, на несколько минут, как с принцем. Шарик постепенно светил все ярче и становился все более горячим. С тех пор, когда Вера написала свою статью, шарик раскалился так, что жег руку. Иногда боль была почти непереносимой, особенно по ночам. На ладони образовался рубец из толстой желтой кожи и только это помогало терпеть. Шарик был величиной с крупную градину, немного неправильной формы.
Шарик был единственной вещью, которую математика не обьясняла, но сам он был связан с математикой потому что без него Веру оставляло и вдохновение, и чувство правильности пути.
На четвертый день болезни позвонил принц и признался в выдуманных чувствах – Вера сразу поняла по голосу, но все равно было приятно. От математики уже начинала гудеть голова, поэтому Вера согласилась встретиться. Дожди прошли, в парке открылись атракционы, стало очень тепло – так, что девушки нарядились квазиголыми и в таком виде бродили по улицам. Вера тоже хотела так. На свидание она надела шортики более чем в обтяжку. В этих шортиках она выглядела так, что смогла бы сниматься в сексфильмах одетой и стать звездой. По вечерним улицам прогуливались парочки; девушки цепенели лицом, видя Веру и шестым чувством определяли куда направлен взгляд их ненаглядных. Взгляды всех ненаглядных были направлены, понятно, на шортики. Потом были встречи, вечера, вечера, танцы, легкие недоразумения, попытки выяснить отношения, подарки и все приятные мелочи ради которых Бог собственно и создал мужчин. Иногда Вера клала шарик в сумочку, чтобы удобнее обниматься или танцевать – шарик был таким горячим, что даже дымил, соприкасаясь с резинкой или чем-то пластмассовым. В такие минуты принц недовольно принюхивался и лего лицо становилось жестким – до первого поцелуя.
Так незаметно прошла весна, Вера сдала экзамены, не готовясь, свободного времени стало так много, что два дня в неделю Вера смогла посвящать только принцу. Однажды она привезла его к себе на дачу. К этому времени она уже не думала «он», а думала «мы», и позволяла себе расслабиться.
Принц позволял себе все, чему не мешала обстановка. Шарик в руке светился так же ярко, но почти не доставлял мучений: то ли стал чуть холоднее, то ли привыкла ладонь. Дача была одноэтажным домиком с двумя уютными комнатами. Вокруг светились ослепительно зеленые поля, вдалеке угадывался лес, а за ним была река. Вера надела купальник и начала загорать.
Принц как обычно позволил себе, но Вера заметила, что в купальнике ей ничуть не хуже чем без него, еще будет время проверить. Принц согласился.
– Ты мне так и не расскажешь? – спросил он.
– О чем?
– О той штучке, которую ты все время держишь в руке.
– Я сама не знаю что это. Просто талисман.
Она разжала кулак и шарик лежал на ладони почти бесцветный в ярком солнце. Принц склонился над ладонью.
– И ты правда не знаешь что это?
– Ну может быть…
Шарик вспыхнул и она сжала кулак. Было так больно, будто держишь горящий уголек.
– Может быть… Я кажется понимаю. Мне нужна бумага и карандаш!
В сумочке карандаша не было и она бросилась в дом, оставив шарик на раскладушке. Этот шарик… Локальный всплеск кривизны, точнее выплеск на фоне распределенного проникновения…
Она нашла карндаш, но карандаш был плохо заточен; она стала искать нож, но нож тоже был тупым; она дважды сломала грифель, затачивая; наконец, получилось и она стала писать.
Все, все сходилось, теперь производная тензора Кристоффеля, так…
И вдруг что-то не сошлось, как будто погас огонек. она попробовала еще раз и снова не сошлось. Принц вошел в комнату и встал за спиной:
– Ну что?
– Не выходит. Но я знаю, что права.
– В чем ты права?
Вера попробовала обьяснить.
Она написала еще несколько формул и снова не сошлось.
Принц взглянул на листок.
– Ого! Что это за буквы?
– Контравариантные компоненты.
– Только не ругайся, – сказал принц и снова стал приставать. – Я ничего не понял из твоих слов. Кажется у тебя бред, ты перегрелась на солнце, не пора ли отдохнуть?
Под вечер она пришла в себя и осмотрелась. В комнате был милый беспорядок, часы показывали пол шестого, солнце все еще жарко светило в окна, с закрытыми глазами счастье было почему-то полнее, чем с открытыми. Она закрыла глаза и спросила:
– Слышишь?
– Слышу.
– Я кажется, забыла шарик где-то во дворе…
– Колодец, – сказал принц.
– А что колодец? – Я говорю о том, что я забыла свой шарик и чувствую, что он мне совсем не нужен сейчас. Это наверное из-за тебя, да?
– Колодец, – сказал принц, – я выбросил твой шарик в колодец. Теперь тебе не нужны эти игрушки, ведь у тебя есть я.
Она представила колодец во дворе – глубокий и зелено-мшистый, какя прохладная вода всегда была в нем, даже в большую жару, даже в такой день как сегодня…
– Наверное, ты прав, – сказала она, – ведь у меня действительно есть ты.
Они еще много раз приезжали на дачу, благо времени теперь было так много, что совершенно невозможно было справиться с таким наплывом свободы. Несколько раз Вера приезжала сама и до онемения в спине черпала воду из колодца, потом падала на траву и, едва отдохнув, начинала черпать снова. Смертельно устав, она уезжала в город и несколько недель не вспоминала о шарике. И лето закончилось.
Еще через три года Вера снова приехала на дачу. Раньше у нее просто не было времени. К этой поре у нее был маленький сын; она успела расстаться с принцем – он оказался ненастоящим, а каким-то принцем с маленькой буквы; но это бы Вера еще смогла вытерпеть, но приннц со временем стал относиться к ней как к чужой – он просыпался по утрам и смотрел совершенно чужим взглядом. Лучше бы уж он набросился на нее как тот, сошедший с ума мраморный дог Принц. Сейчас Вера была замужем, мужа звали Петя, он был обыкновенный, обыкновенный, обыкновенный. И с ребенком было столько хлопот, и второй мужчина означал второго ребенка когда-нибудь, обязательно. А на даче было хорошо, особенно ребенку.
Однажды, набирая воду, она заметила на дне ведра знакомый камешек. Она отнесла шарик в дом, положила на чистую скатерть и долго смотрела на него, вспоминая. Шарик совсем не светился, хотя сохранил тепло. Времени было достаточно и она попробовала снова держать шарик в руке. Три дня ничего не поисходило, а на четвертый шарик засветился, все-таки. Она достала с полок книги и журналы и стала читать. Она по прежнему все понимала, уже начинали шевелиться новые идеи; она как раньше, просыпалась до рассвета и бредила свободным днем, который оказывался потом совсем несвободным. Она уже собиралась поехать в город и достать журналы посвежее, и наконец-то сделать что-нибудь настоящее когда Петю-младшего напугала собака. Ребенок перестал спокойно спать и стал плакать по ночам, его приходилось носить к бабкам.
