Гарри Гаррисон - Далет-эффект
Арни заметил перед собой открытый блокнот, исчерканный уравнениями, сунул его в нагрудный карман и захлопнул откидной столик. Внезапно сквозь дождь мелькнули огоньки, и темные воды Эресунна пронеслись под крыльями самолета. Чуть позже показалась посадочная полоса, и они благополучно приземлились в аэропорту Каструп.
Арни терпеливо ждал, пока выйдут все пассажиры. Это были в основном датчане, которые возвращались из отпуска, сияя загорелыми лицами, докрасна накаленными солнцем. Они тащили плетеные сумки и восточные сувениры деревянных верблюдов, медные подносы, коврики с причудливыми узорами, и каждый нес небольшую склянку спиртного, которую бдительное правительство разрешало провозить без пошлины.
Арни вышел последним, замыкая шествие. Дверь в кабину была приоткрыта, и он увидел тесную клетушку, забитую невероятным количеством светящихся циферблатов и переключателей. Капитан, огромный блондин с массивной челюстью, улыбнулся Арни. Над золотыми крылышками на кокарде было написано:
«Капитан Нильс Хансен».
— Надеюсь, вам понравился полет, — произнес он по-английски, на международном языке авиалиний.
— Да, очень. Благодарю вас. — Выговор профессора Клейна, приобретенный в привилегированной английской школе, странно не вязался с его внешностью. Но Арни учился во время войны в Англии, в Уинчестере, и это навек наложило отпечаток на его речь.
Пассажиры уже выстроились в очередь перед кабинами таможенников, держа наготове паспорта. Арни чуть не присоединился к ним, но вовремя вспомнил, что билет был приобретен до Белфаста и датской визы у него нет.
Он повернул по стеклянному коридору в зал для транзитных пассажиров и опустился на диван из черной кожи, отделанный сверкающим хромом, пристроив кейс на долу между ног. Уставившись невидящими глазами в пространство, Арни обдумывал следующий шаг. Через несколько минут он принял решение, вернулся к действительности и огляделся вокруг. По залу степенно шествовал массивный полицейский в высоких кожаных ботинках и большой фуражке. Арни подошел к нему, глядя прямо на серебристую бляху, находившуюся на уровне его глаз.
— Я хотел бы поговорить с начальником службы безопасности аэропорта.
Полицейский наклонил голову, профессионально нахмурившись.
— Скажите мне, в чем дело, и я…
— Dette kommer kun mig og den vagthavende officer ved. Sa ma jed tale med han?.[1]
Внезапный переход на датский изумил полицейского.
— Так вы датчанин? — спросил он.
— Моя национальность не имеет значения, — продолжал Арни по-датски. — Могу сказать только, что речь идет о национальной безопасности, и будет лучше всего, если вы проведете меня к человеку, отвечающему за нее.
Полицейский задумался. В сухих фразах этого невысокого человека было что-то такое, что заставляло поверить ему.
— Пройдемте, — сказал он и молча пошел по узкому балкону высоко над главным залом аэропорта, настороженно следя за незнакомцем, чтобы тот не вздумал улизнуть и скрыться во мраке ночи.
— Садитесь, пожалуйста, — произнес офицер службы безопасности, выслушав доклад полицейского. Все это время он сидел за письменным столом, пристально рассматривая Арии немигающими глазами сквозь круглые очки в стальной оправе, словно стараясь запомнить его внешность.
— Лейтенант Йоргенсен, — представился он, когда они остались одни.
— Арни Клейн.
— Ma jed Deres pas.[2]
Арни протянул паспорт, и Йоргенсен не скрыл удивления, увидев, что он не датский.
— Значит, вы гражданин Израиля? По вашей речи мне показалось…
Так и не дождавшись ответа, лейтенант перелистнул страницы паспорта и положил его на стол.
— Все в порядке, профессор. Чем могу служить?
— Я хочу получить разрешение на въезд. Сейчас же.
— Это невозможно. Вы находитесь здесь транзитом и без визы. Лучше всего вам проследовать к месту назначения и в Белфасте обратиться к датскому консулу. Через день-другой вы получите визу.
— Я хочу получить разрешение на въезд немедленно и прошу вас принять необходимые меры. Я родился в Копенгагене. Я вырос в десяти милях отсюда. Не понимаю, какие могут быть проблемы.
— Я уверен, что их и не будет. — Лейтенант вернул ему паспорт. — Но здесь мы ничем не можем вам помочь. В Белфасте…
— По-видимому, вы не поняли меня. — Голос Арни был таким же бесстрастным, как и его лицо, но слова звучали весомо, нагруженные внутренним зарядом. — Мне абсолютно необходимо въехать в страну сегодня, сейчас. Вы обязаны принять меры. Свяжитесь со своим начальством. Существует двойное гражданство. Я такой же датчанин, как и вы.
— Возможно. — В голосе офицера послышались раздраженные нотки. — Но я не гражданин Израиля, как вы. Боюсь, вам придется вылететь первым же самолетом…
Он замолчал, увидев, что собеседник не слушает его. Арни положил кейс на колени, достал тоненькую записную книжку с адресами и внимательно просматривал ее, листая страницы.
— Не хочу, чтобы это звучало слишком мелодраматично, но мое присутствие здесь — событие национального значения. Поэтому прошу вас, позвоните по этому телефону и попросите профессора Ове Руде Расмуссена. Вам знакомо это имя?
— Конечно, кто же его не знает? Лауреат Нобелевской премии. Но вы не можете беспокоить его ночью…
— Мы старые друзья, он не обидится. Да и обстоятельства достаточно серьезные.
Шел уже второй час ночи, и Расмуссен заворчал по телефону, как медведь, разбуженный во время спячки.
— Кто это? Что за дела… Черт побери, да это Арни! Откуда ты звонишь? Из Каструпа? — Он спокойно выслушал краткое изложение событий.
— Ты можешь помочь мне? — спросил Арни.
— Конечно! Правда, еще не знаю, как. Вот что, ты сиди и жди меня. Я сейчас приеду, только оденусь.
За три четверти часа после этого звонка Йоргенсен весь извелся в томительной тишине, повисшей в комнате. Арни Клейн сидел неподвижно, отрешенно глядя на календарь прямо перед собой. Начальник службы безопасности рискнул щелкнуть табакеркой, набил трубку и закурил. Если Арни и заметил это, то не подал виду. Его мысли были заняты совершенно другим. Когда послышался стук в дверь, лейтенант вздохнул с облегчением.
— Арни, это действительно ты!
Расмуссен выглядел в точности как на фотографиях в газетах — худой, долговязый, со светлой вьющейся бородкой, обрамляющей лицо, но без усов. Они крепко пожали друг другу руки и чуть было не обнялись, сияя улыбками.
— А теперь рассказывай, что ты тут делаешь и почему вытащил меня из постели в такую мерзкую погоду?
— Мы должны поговорить наедине.