Вернон Виндж - Пламя над бездной
Но правды не подозревал из них никто. Никто даже не догадывался, какая выпала им честь — определить будущее тысяч миллионов звездных систем.
* * *Часы сменились минутами, потом секундами. И каждая секунда была длиннее, чем все прошедшее время. Так близко, так близко был расцвет. Снова будет завоевано господство пяти миллиардов лет и теперь — удержано навеки. Не хватало только одного, и это было никак не связано с планами людей. В архиве, глубоко в программах, должно было быть что-то еще. Конечно, за миллиарды лет что-то могло утратиться. Новорожденное ощущало всю прежнюю мощь — в потенциале. Но должно было быть что-то еще, что-то, узнанное во время краха, или что-то, оставленное врагами (если таковые вообще были).
Долгие секунды зондирования архивов. Там были пробелы, несовпадения контрольных сумм. Что-то повредилось за долгие миллионы лет…
Там, снаружи, фрегат с контейнеровозом стартовали с посадочной площадки, поднимаясь на безмолвных антигравах над полями серого на сером, над развалинами пяти миллиардов лет. На борту их была почти половина людей. Попытка к бегству, столь тщательно замаскированная. До сих пор это было смешно. Еще не наступило точное время расцвета, и от людей еще была кое-какая польза.
Под уровнем высшего сознания прорвались параноидальные настроения, забегали по людским базам данных. Проверка, только для гарантии, только для гарантии… В старейшей из людской локальных сетей соединения выполнялись со скоростью света. Тысячи микросекунд потратить (потерять), шастая по ней, отсеивая тривиальное… и наконец обнаружить невероятное:
Инвентарная ведомость: Контейнер квантовых данных, количество (I), погружен на фрегат сто часов назад!
Все внимание новорожденного повернулось к уходящим кораблям. Микробы, вдруг оказавшиеся болезнетворными. Как могло это случиться? Вдруг ускорились миллионы планов. Расцвет обычным порядком более не рассматривался, следовательно, отпала нужда в людях, оставшихся в Лаборатории.
Изменение, при всей его космической значимости, было микроскопическим. Для оставшихся людей — миг ужаса, они застыли, глядя на свои дисплеи и понимая, что все их страхи оказались правдой (и не понимая, насколько горше была эта правда, чем они думали).
Пять, десять секунд — и больше перемен, чем за тысячелетия людской цивилизации. Миллиард триллионов построений, с каждой стены спадает плесень, восстанавливая то, что было когда-то сверхчеловеческим. Это было так же мощно, как правильный расцвет, хотя и не столь тонко настроено.
И ни на мгновение не упуская из виду то, что было причиной спешки — фрегат. Он перешел на реактивную тягу, отрываясь от ползущего контейнеровоза. Почему-то эти микробы знали, что спасают больше, чем самих себя. У военного корабля были лучшие навигационные компьютеры, которые могли создать эти крошечные умы. Но не меньше трех секунд должно было пройти, пока он сможет выйти на первый гиперпрыжок.
У новой Силы на поверхности не было оружия. Не было ничего, кроме лазера связи. Он не проплавил бы даже сталь брони фрегата. И все равно лазер был нацелен и точно настроен на приемник уходящего корабля. Подтверждения не было. Люди знали, что принесет им связь. Луч лазера вспыхивал тут и там на корпусе, освещая гладь и отключенные датчики, скользя по осям гипердвигателей корабля. Ища, щупая. И думать не приходилось о порче внешнего корпуса, но трудностей все равно не было. Даже этот примитивный механизм имел на поверхности тысячи робосенсоров, сообщающих об обстановке и опасностях, управляющих программами жизнеобеспечения. Большинство их было отключено, корабль летел почти вслепую. Они думали, что смогут спастись, если зажмурятся.
Еще секунда — и фрегат уйдет в надежное прикрытие межзвездного космоса.
Лазер мигнул на датчике отказов, датчике, сообщавшем о критическом состоянии осей гипердвигателей. Прерывания от этого датчика нельзя игнорировать, иначе межзвездный гиперпрыжок не выйдет. На прерывание отреагировали. Запустилась программа его обработки, выглянула, принимая свет от далекого лазера там, внизу… черный вход в программы корабля, установленный, когда новорожденное перепрограммировало наземное оборудование людей…
…и Сила оказалась уже на борту, за пару микросекунд. Ее агенты — даже не человеческие эквиваленты на этом примитивном оборудовании — побежали по автоматике корабля, отключая, прерывая процессы. Прыжка не будет. Мониторы на мостике показали расширенные глаза, раскрывающиеся в отчаянном вопле рты. Люди были в ужасе — до той степени, до которой может развиться ужас в долю секунды.
Прыжка не будет. Но гипердвигатель уже запущен. Будет попытка прыжка, без автоматического управления — обреченная. Менее пяти миллисекунд до разряда, который не будет регулироваться программами. Агенты новорожденного проникли во все компьютеры корабля, пытаясь отключить все. А в световой секунде отсюда, под серой галькой Верхней Лаборатории, Сила могла только наблюдать. Итак, фрегат будет уничтожен.
Так медленно и так быстро. Доля секунды. Из сердца фрегата вырвался огонь, отбирая сразу и страх, и надежду.
За двести километров от него неуклюжий контейнеровоз совершил гиперпрыжок и исчез из виду. Новорожденное его едва заметило. Ладно, удрало несколько людишек. Доброго пути во Вселенную.
В следующие секунды новорожденное ощутило… эмоции? Это было и больше, и меньше того, что может чувствовать человек. Попробуем слово «эмоции»:
Восторг. Новорожденное теперь знало, что выживет.
Ужас. Как близко оно было к тому, чтобы умереть еще раз.
Досада. Скорее всего самое сильное чувство, самое близкое к людскому аналогу. Вместе с фрегатом погибло что-то важное, что-то из этого архива. Из контекста выплывали воспоминания, восстанавливались: «Потерянное могло сделать Силу еще сильнее… но вероятнее всего оказалось бы смертным ядом». Ведь жила же Сила когда-то, а потом была приведена в ничто. Быть может, из-за того, чего теперь не было.
Подозрение. Новорожденное не должно было быть так легко обмануто. Да еще людьми. Судорожно бросилось оно на самопроверку. Да, вот слепые пятна, тщательно установленные с самого начала, и не людьми. Здесь родились двое. Оно само… и этот яд, эта причина катастрофы в прошлом. Новорожденное проверяло себя, как никогда раньше, зная на этот раз, что искать. Уничтожая, очищая, проверяя еще раз, ища признаки яда и уничтожая вновь.
Облегчение. Так близко было поражение, зато теперь…
Шли часы и минуты, огромные промежутки времени, необходимые для возведения физических конструкций: средств связи и транспорта. У новой Силы настроение менялось, успокаивалось. Люди могли бы назвать это чувство триумфом или предвкушением. Может быть, точнее оказалось бы слово «голод». А что еще нужно, когда больше нет врагов?
