Алексей Калугин - Специалист по выживанию
— Это обычная форма, — успокоил его блондин. — Исполнение трюков всегда связано с определенной долей риска, и любая кинокомпания предпочитает заранее застраховать себя от судебных исков со стороны пострадавших каскадеров.
— А что означает «телесная целостность»?
— Это значит, что, если во время исполнения трюка у вас оторвется рука, нога или даже просто палец, пришивать их на место вы будете за свой счет.
— А если оторвется голова?
— На этот случай в контракте есть пункт, в котором вы должны указать физическое или юридическое лицо, которое получит причитающийся вам гонорар.
— Великолепно! — Чейт с театральной трагичностью вскинул руки вверх. Я отдаю концы во славу киноискусства, а кто-то другой получает за это денежки!
— Я очень сожалею, но контракт может быть подписан только на оговоренных условиях.
По лицу клерка вовсе не было заметно, что он о чем-то сожалеет. Он сделал движение, намереваясь снова собрать бумаги в папку. Опередив его, Чейт быстро прижал их ладонью к столу.
— Момент! Я не сказал, что не согласен.
Пассажирский звездолет первого класса, билет на который вручил Чейту клерк из конторы «ННН», не стал совершать посадку на Тренину из-за одного пассажира.
— Мы и без того сделали крюк, чтобы подбросить вас сюда, — извинился перед Чейтом первый помощник капитана. — Я уже пятый год летаю этим рейсом и впервые вижу человека, изъявившего желание высадиться на Тренине.
Чейта попросили занять место в индивидуальной автоматической посадочной капсуле и, сориентировав ее по сигналу тренинского маяка, отстрелили в космос.
В капсуле, несмотря на тесноту, было достаточно удобно, да и продолжительность всего полета не превышала двадцати минут.
После того как в сопровождении мелодичного звукового сигнала зажглась надпись, разрешающая покинуть капсулу, боковая стенка отъехала в сторону. Разогнув ноги и выпрямив спину, Чейт ступил на неведомую ему доселе землю Тренины.
Если быть точнее, то под ногами у него была не земля, а раскаленное солнцем покрытие летного поля. Он стоял в центре огромной, залитой бетоном площади, на которой не было ничего, кроме него самого, доставившей его капсулы и небольшого строения кубической формы, до которого было не меньше километра. Чейт закинул сумку с вещами на плечо и зашагал по направлению к зданию.
Солнце, еще даже не достигшее зенита, палило нещадно. Уже через несколько минут одежда на Чейте сделалась мокрой. Ничем не прикрытая голова начала гудеть — казалось, что мозг превратился в яичный желток и под воздействием высокой температуры делается все плотнее и безжизненнее. Раскаленный бетон прожигал тонкие подошвы ботинок. Зависшее над летным полем колышущееся марево делало очертания здания, к которому шел Чейт, смазанными, как будто оплывающими от жары. Воздух, неподвижный и густой, как кисель, обжигал легкие, и Чейт осторожно втягивал его сквозь стиснутые зубы.
Наконец, едва держась на ногах, изнемогая от жары, духоты и жажды, Чейт дотащился до здания, на фасаде которого можно было прочесть выцветшую надпись: «Космопорт Тренины. Земная федерация».
Внутри помещения стояла такая же жара, что и снаружи, а духота была еще гуще. За маленьким конторским столиком сидел мужчина лет сорока пяти, с очень светлыми, выгоревшими волосами. Положив ноги на стол, он внимательно изучал постер в середине толстого глянцевого журнала, на обложке которого красовалась рыжеволосая девица в неглиже. Мужчина был одет примерно так же, как и красотка на обложке журнала, — на нем были только голубые трусы. Но на спинке стула висел синий форменный китель, а на шкафу, задвинутом в угол, пылилась фуражка таможенного инспектора.
Голый таможенник закрыл журнал и посмотрел на Чейта сонными, бледно-зелеными, как будто потерявшими от постоянного зноя свой первоначальный цвет глазами.
— Вы Чейт А?
— Да. — Чейт бросил сумку на пол и упал на стул.
— Тогда — с прибытием. — Таможенник открыл холодильник и поставил перед Чейтом мгновенно запотевшую банку пива. — Раздевайтесь, — посоветовал он.
Чейт открыл банку и с наслаждением втянул в себя ледяную жидкость. От внезапного холода в желудке у него на мгновение перехватило дыхание.
— Блеск! — с усилием выдохнул он.
Таможенник понимающе кивнул.
Чейт через голову содрал прилипшую к телу рубашку.
— Здесь все время так жарко? — спросил он.
— Почти, — лениво ответил таможенник.
От невыносимой жары даже язык у него во рту еле ворочался.
— Похоже, гости у вас бывают нечасто? — задал новый вопрос Чейт.
— Какому же нормальному человеку придет в голову по собственной воле забраться в это адово пекло. — Таможенник провел большим клетчатым носовым платком по красной потной шее. — Обычно здесь бывают только биологи — им страх как нравятся тренинские болота, кишащие всякой мерзостью. Да вот сейчас еще киношники приехали. За те деньги, что они получают, можно и в болоте посидеть, и на солнце пожариться, точно?
Чейт молча кивнул.
— Вы больше похожи на ученого, — заметил таможенник.
— Почти угадали, — усмехнулся Чейт. — Прежде мне приходилось работать с животными. Но на Тренину я прилетел для съемок.
— Консультант?
— Каскадер.
Таможенник, подняв брови чуть ли не до середины лба, посмотрел на Чейта как-то совершенно по-новому — с уважением, а может быть, даже и с завистью.
— И что же вы будете делать? — спросил он.
— Пока не знаю, — с безразличным видом пожал плечами Чейт. — Все, что начальство придумает.
Таможенник покачал головой, как показалось Чейту, неодобрительно.
— А что делать? — Чейт развел руки в стороны, как будто оправдывался. Кредитка пустая, а киношники платят хорошие деньги.
Таможенник снова покачал головой.
Снаружи послышался шум двигателя приближающегося транспорта.
— Это за вами, — сказал таможенник, глянув в окно.
Чейт быстро допил пиво и бросил банку в картонный ящик, до верха наполненный точно такой же пустой тарой.
— Спасибо за пиво, — поблагодарил он.
Таможенник молча кивнул.
Мотор на улице, взревев в последний раз, умолк.
Дверь отлетела в сторону, и в помещение вкатился маленький толстый человечек, одетый в белые шорты до колен и цветастую распашонку. На его красном, облупившемся носике-пуговке каким-то непостижимым образом держались огромные роговые очки с толстыми линзами. Коротко остриженные волосы стояли ежиком. Определить возраст человечка не представлялось никакой возможности: с равной вероятностью ошибиться ему можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти.
