Сергей Лукьяненко - Калеки
– И в чем проблема? – с трудом отрывая взгляд от экрана, спросил Алекс.
– Он не хочет воевать, – тихо признался адмирал.
Алекс взмахнул руками:
– Великолепно! Я понял, адмирал! Халфлинги поставили на корабль слишком совершенный компьютер! И тот, обретя личность, осознал все ужасы войны и отказался убивать! Так?
– Ничего подобного, – пробурчал адмирал. – Компьютер создан для боевого корабля. Хороший искусственный интеллект... псевдоинтеллект, точнее. Моральных категорий у него нет и быть не может. Он... он просто слишком высокого мнения о себе. Корабль согласен стать в строй, если человек докажет свое право командовать... окажется достойным.
Алекс внимательно посмотрел на адмирала. Тот отвел глаза.
– Ага, – сказал Алекс. – Понял. Как это выглядит на практике?
– На практике... – Адмирал вздохнул. – Прибыла команда, заступила на вахты. Пилоты отдали приказ на начало движения. Тогда корабль сообщил, что не считает данный экипаж достойным себя, и предложил «проверку в боевой обстановке».
– Вы, конечно, отказались, – вкрадчиво произнес Алекс. – Гедония – мирная планета.
Адмирал молчал.
– В какую войну вы ввязались? – спросил Алекс.
– Конфликт Арборо – Дзейч.
– На чьей стороне?
– Арборо, разумеется! – возмутился адмирал.
– А вы тогда уже знали, что Дзейч в альянсе с Союзом Измененных?
Адмирал откашлялся:
– Ну... ходили определенные слухи...
– Вы отправили свой корабль... самый мощный корабль в галактике... против самой агрессивной империи человеческого космоса! – Алекс присвистнул. – Поздравляю! Так флот Дзейча уничтожен вами?
– Формально «Серебряная Роза» еще не вошла в наш флот...
– Да?
– Корабль заявил, что действия экипажа были слишком неумелыми, что они привели к неоправданному риску и снижению боевой эффективности... в общем, он отказался встать в строй.
– Но перед этим уничтожил флот Дзейча. Через пару недель к вам прилетят все корабли Измененных, – сказал Алекс. – Поздравляю. А ваш единственный серьезный корабль отказывается воевать.
– Он готов сотрудничать с новым экипажем... если тот докажет свою состоятельность.
– И этим экипажем должны стать мы. – Алекс кивнул. – Понимаю.
– Вы – «Укротители». Лучшая в галактике команда по перепрограммированию боевых кораблей.
– Мы это называем – по перевоспитанию, – сказал Алекс. – Человеческий компьютер мы бы могли перепрограммировать. Компьютер Чужих – никогда. Адмирал, что у вас произошло с халфлингами? Они не могли всучить вам небоеспособный корабль!
– Он боеспособен... просто слишком высокого мнения о себе...
– Адмирал!
– Цена была очень высока, – пробормотал адмирал. – Мы торговались...
Алекс вздохнул:
– Даже дети знают – с халфлингами не торгуются! Никогда! Если торгуешься – ты их оскорбляешь, недооцениваешь их труд и мастерство! Значит – они считают себя вправе обмануть покупателя!
– Мы очень хорошо составили договор, – сказал адмирал. – Там были учтены все возможные ловушки. Халфлинги всегда соблюдают букву договора...
– Поэтому они придумали новую ловушку. Установили кораблю завышенные требования к экипажу. И сейчас довольно потирают лапки.
Адмирал побагровел:
– Я понимаю, что мы совершили ошибку! Не надо меня попрекать, господин Романов: я был против вмешательства в конфликт с Дзейч!
– Если бы все адмиралы галактики были столь миролюбивы, жизнь стала бы куда спокойнее, – сказал Алекс. Он мог позволить себе иронию – у гедонийского адмирала не было выхода.
– Вы беретесь или нет? – спросил адмирал. И протянул через стол чек – старомодный бумажный чек с семизначной суммой. Пять миллионов. По миллиону на каждого члена команды.
– Добавьте нуль, – сказал Алекс.
– Только спереди, – мгновенно отреагировал адмирал. – Да, у нас нет выхода. Но сумма слишком...
– У вас действительно нет выхода. Торгуясь с халфлингами, вы сэкономили миллионов двадцать-тридцать, верно?
– Почти сорок, – сказал адмирал, и почему-то Алекс ему поверил.
– Ну так теперь заплатите пятьдесят. И считайте, что вам повезло.
Адмирал покачал головой:
– Вы не понимаете. Я заплатил бы вам пятьдесят. Я заплатил бы и сто. Но в правительстве сидят идиоты – великие поэты, гениальные писатели, прославленные живописцы. Им нужны миллионы на памятники из мазианского хрусталя, на эмоционально чувствительные краски для академии живописцев, на издание книг из настоящей бумаги в кожаных переплетах...
– Сколько вы можете дать? – спросил Алекс.
– Пятнадцать. Мне разрешили торговаться до этой суммы.
– Нарисуйте единицу спереди, – сказал Алекс. – Я вам верю.
Когда чек вернулся к нему, Алекс аккуратно сложил листок, спрятал в карман и предупредил:
– Деньги мы снимем прямо сейчас и переведем в нейтральный банк. Если корабль не удастся ввести в строй, мы вернем половину суммы. Все накладные расходы – тоже за ваш счет.
– Какая гарантия, что вы вообще станете пытаться? – спросил адмирал. – Семь с половиной миллионов просто так...
– Никаких гарантий. Кроме нашей репутации.
Ему было около пятидесяти – совсем немного по меркам двадцать третьего века. За плечами была работа мастер-пилотом, потом – очень странная история, в которой участвовали инопланетные принцессы и тайные агенты, а в результате галактику едва не охватила война.
Теперь у него была лучшая в человеческом космосе команда по работе с плохо воспитанными кораблями. Интересный, доходный, но весьма опасный бизнес.
Алекс вошел в свой номер – по меркам Гедонии предельно аскетичный, на его личный вкус – слишком сибаритский и помпезный. Специалист по размещению в отеле – под этой должностью скрывалась странная смесь дизайнера, психолога и культуролога – выбрал для Алекса номер в стиле «текучей воды». На практике это означало прозрачный пол, под которым скользили крошечные светящиеся рыбки, стены из медленной воды, лениво вытекающей из потолочных щелей, прозрачную мебель, изнутри декорированную светло-зелеными и бледно-розовыми цветами. Алекс не стал спорить по той простой причине, что задерживаться на планете они не собирались.
Опустившись во влажно вздохнувшее кресло, Алекс достал коммуникатор и надавил кнопку общего сбора. Один за другим мелькнули зеленым три огонька. Потом над коммуникатором развернулось маленькое голографическое окошко. Разумеется, это был Хасан. Кажется, он лежал ничком на циновке.
– Капитан, это срочно? – грустно спросил техник.
