Аластер Рейнольдс - Пропасть Искупления
Он опять взглянул на Васко. Тот уже брел к лодке, осторожно выбирая путь, балансируя раскинутыми руками.
Собрав одежду спутника, Скорпион убрал ее в свой рюкзак, где лежали пайки, питьевая вода и аптечка. Закинув рюкзак за спину, он побрел по воде к близкому берегу, время от времени проверяя, как дела у Васко. Скорпион понимал, что круто обошелся с парнем, но что поделать, если вовремя не удалось подавить в себе гнев. Случившееся ему нисколько не нравилось. Вот уже двадцать три года Скорпион не поднимал руку на человека, разве что при исполнении служебного долга. Но и слова способны причинить не меньшую боль, чем зуботычина.
Когда-то он посмеялся бы над такими рефлексиями, но это было в прежней, совсем другой жизни – которая, как он надеялся, навсегда осталась позади.
Перспектива встречи с Клавэйном – вот что пробудило так долго спавшую злость. Слишком много дурных предчувствий, слишком много переживаний навеяла кровавая трясина прошлого. Клавэйн знал, кто такой Скорпион. Клавэйну в точности было известно, на что Скорпион способен.
Свинья остановился, дал молодому человеку догнать себя.
– Сэр… – Запыхавшийся Васко дрожал.
– Как поплавал?
– Вы были правы, сэр. Вода похолоднее, чем мне казалось.
Скорпион сбросил рюкзак со спины.
– Я знал, что вода холодная, но ты хорошо держался. Твои вещи здесь; оденься и согрейся. Не жалеешь, что отправился со мной?
– Нет, сэр. Мне только на пользу небольшое приключение.
Скорпион передал Васко одежду:
– В мои годы за романтикой уже не гоняются.
День был безветренный – обычное явление, когда над Араратом стоят плотные низкие тучи. Ближайшее солнце – то, вокруг которого обращался Арарат, – размытым пятном висело на западном горизонте. Его далекий брат белым алмазом замер на противоположной стороне горизонта, будто пришпиленный к небу в разрыве облаков. Двойная звезда, p Эридана a и b, – вот только тут никто не называл эти небесные тела иначе как Яркое Солнце и Тусклое Солнце.
В серебряно-сером свете дня вода утратила свой обычный цвет, уподобилась мутному серо-зеленому супу. Она казалась густой, когда плескалась вокруг сапог Скорпиона, но при столь сильно выраженной опалесценции насыщенность здешней воды микроорганизмами по меркам Арарата была низкой. Васко решил добраться вплавь – риск невелик, зато Скорпиону удалось подвести лодку ближе к берегу. Свинья не был большим специалистом по жонглерам образами, но знал: самые важные контакты между ними и людьми происходили в областях океана, насыщенных организмами до такой степени, что походили на гигантские плоты.
Концентрация микроорганизмов близ этого острова была невелика; Скорпион и Васко считали маловероятным, что жонглеры в их отсутствие съедят лодку или создадут локальный прилив, чтобы смыть ее в океан.
Они прошли остаток пути до суши и добрались до плавно уходящего вверх каменистого склона, казавшегося со стороны океана темной полосой. Тут и там попадались небольшие приливные пруды, в воде отражалось серебряно-серое перевернутое небо. Петляя между прудиками, они пошли дальше, к маячившему поодаль белому возвышению.
– Вы не сказали, зачем мы здесь, – подал голос Васко.
– Скоро сам все узнаешь. Встреча с этим стариком – уже большое событие.
– Я его малость побаиваюсь.
– Клавэйн умеет нагонять страху, но ты не поддавайся. И он уймется.
Прошло еще десять минут, и Скорпион почувствовал, что восстановил силы, потраченные на буксировку лодки. Между тем белое пятно впереди обернулось куполом, а чуть позже – надувной палаткой. Она держалась на вбитых в камень крючьях; белая ткань успела окраситься во все оттенки морских водорослей; хватало и заплаток. Со всех сторон к палатке под самыми разными углами были прислонены куски раковин – выброшенный морем плавник. В расположении этих фрагментов угадывался художественный замысел.
– Вы, помнится, говорили, сэр, – сказал Васко, – что Клавэйн в конце концов раздумал идти вокруг света.
– И что же?
– Если он решил осесть тут, почему нам об этом не говорят?
– Потому что он тут осел неспроста, – ответил Скорпион.
Они обошли вокруг надувного здания и добрались до шлюзовой двери. Рядом с ней гудел небольшой ящик, который снабжал палатку светом, теплом и воздухом под необходимым давлением.
Скорпион осмотрел кусок плавника, провел пальцем по острому сколу:
– Похоже, он обзавелся привычкой гулять по пляжу и собирать занятные вещи.
Васко указал на приоткрытую внешнюю дверь шлюза:
– Он, наверное, и сейчас этим занят. Дома вроде никого.
Скорпион открыл внутреннюю дверь. Двухъярусная койка и аккуратно сложенные постельные принадлежности. Небольшой складной стол, плитка и пищевой синтезатор. Бутыль с очищенной водой и коробка с сухими пайками. Работает воздушный насос. На столе разложены обломки раковин.
– Интересно, он давно ушел? По обстановке не угадаешь.
Скорпион отрицательно покачал головой:
– Недавно, час или два назад.
Васко огляделся в поисках того, что позволило Скорпиону сделать такой вывод. Напрасный труд: гиперсвиньи давно усвоили, что острое обоняние, которое они унаследовали от предков, – предмет зависти для базово-линейных людей. И еще свиньи убедились на собственном горьком опыте, что людям об этом лучше не напоминать.
Они вышли наружу и закрыли за собой внутреннюю дверь – так, как было.
– И что теперь? – спросил Васко.
Скорпион снял с руки запасной браслет связи и отдал его спутнику. Браслет был настроен на безопасную частоту, и не стоило беспокоиться о том, что на другом острове их услышат.
– Умеешь пользоваться?
– Справлюсь. Вы его для чего-то конкретного даете?
– Да, для чего-то конкретного. Ты будешь ждать здесь моего возвращения. Надеюсь вернуться вместе с Клавэйном. Но если он придет раньше, объясни ему, кто ты и с какой целью здесь находишься. После это свяжись со мной и спроси у Клавэйна, не желает ли он поговорить со Скорпионом. Все понятно?
– А если вы не вернетесь?
– Тогда свяжись с Кровью.
Васко потрогал браслет.
– Вы не знаете, в каком настроении Клавэйн, и ваш голос, сэр, звучит взволнованно. Полагаете, он опасен?
– Надеюсь, что он опасен, – ответил Скорпион. – В противном случае нам от него не будет пользы. – Он похлопал молодого человека по плечу. – Жди здесь, а я обойду остров по берегу. Думаю, это не займет больше часа и я найду Клавэйна у моря.
Скорпион пробирался по каменистому берегу острова, балансируя короткими толстыми руками и ничуть не беспокоясь о том, насколько неуклюже и даже комично он выглядит.
Он убавил шаг, когда вдалеке показался человеческий силуэт, то скрывающийся, то вновь появляющийся в предвечернем тумане. Скорпион напряг зрение – глаза уже не те, что в Городе Бездны, где прошла его молодость. Он надеялся, что впереди действительно Клавэйн. С другой стороны, лучше бы силуэт оказался плодом воображения, каменным выступом, обманчивой игрой света и тени.
Не хотелось признаваться себе в том, что он взволнован. Миновало уже полгода с того дня, когда он последний раз видел Клавэйна. Не так уж много времени, особенно если сравнивать с протяженностью человеческой жизни. И все равно было такое чувство, будто старого друга он не видел десятки лет; время и обстоятельства изменили Клавэйна до неузнаваемости. Как быть, если тот и впрямь потерял рассудок? Наверное, понять это будет не так-то просто. Скорпион достаточно прожил среди базово-линейных людей, чтобы с уверенностью понимать их намерения, настроение и общее состояние рассудка. Считается, что разумы людей и гиперсвиней довольно похожи. Но, имея дело с Клавэйном, нельзя полагаться на житейский опыт. Клавэйн не похож на других людей. Жизнь и события превратили его в уникума. А может быть, даже в чудовище.
Скорпиону было пятьдесят. Он знал Клавэйна половину своей жизни, с тех пор как в системе Йеллоустона попал в плен к паукам, тогдашним соратникам Клавэйна. Вскоре после этого Клавэйн порвал с фракцией сочленителей, и период взаимного недоверия для него и Скорпиона окончился заключением союза. В окрестностях Йеллоустона они набрали отряд из бывших военных и разных бродяг, угнали корабль, чтобы добраться до Ресургема. По дороге им крепко досталось от бывших друзей Клавэйна. Из окрестностей планеты Ресургем, уже на другом корабле, они прилетели к этой планете, к покрытому сине-зеленой водой камешку – Арарату. После Ресургема воевать приходилось мало, но они все равно трудились вместе – строили временную колонию.
Они составили тщательный план и по нему кропотливо создали здешнее общество. Нередко спорили, но в делах крайней важности почти всегда сходились во мнениях. Когда в вопросах политики один из них допускал чрезмерную жесткость или, наоборот, излишнюю мягкость, другой был рядом, чтобы поправить ситуацию. Именно в те годы Скорпион нашел в себе силы избавиться от лютой ненависти к роду человеческому. И за это, как ни за что другое, он был в долгу перед Клавэйном.
