Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)
— Я не знала, что делать, дорогой, — сказала она. — Нам велели идти, и мне казалось, что лучше побыстрее устроить Пегги на ночь. Я знала, что ты нас найдешь.
— И где сейчас Пегги?
— Я уложила ее спать.
Мы вернулись назад, в главный холл. Там стоял стол, за которым сидел какой-то мужчина. У него над головой белела надпись: «ИММИГРАЦИОННАЯ СЛУЖБА — ИНФОРМАЦИЯ». Перед этим столом выстроилась целая очередь, мы встали в хвост.
— Как Пегги? — спросил папа.
— Боюсь, что она простудилась.
— Я надеюсь… — начал папа. — Надеюсь… а-апчхи!
— И ты тоже, — обвиняющим тоном сказала Молли.
— Я вовсе не простудился, — объяснил папа. — Это просто рефлекс.
— Гм-м, — усомнилась Молли.
Дальше очередь тянулась мимо маленького балкончика. Два мальчика моего возраста, облокотившись о перила, разглядывали нас. Они явно были колонистами, один из них пытался отращивать бороду, и она торчала у него клочьями.
Один мальчишка повернулся к другому и сказал:
— Рэйф, погляди-ка, что они нам теперь присылают.
Другой сказал:
— Это грустно.
Первый мальчик показал на меня пальцем:
— Возьмем вот этого — артистический тип, сразу видно.
Второй уставился на меня задумчиво.
— А он живой? — спросил он.
— Неважно, — ответил первый.
Я повернулся к ним спиной, и они оба захохотали. Терпеть не могу воображал.
10. ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ
Перед нами в очереди стоял мистер Сондерс. Он был недоволен холодом. Он сказал, что возмутительно подвергать людей воздействию погодных условий, как это сделали с нами. Он был вместе с нами в рабочей группе, но не очень-то много работал.
Мужчина за столом пожал плечами:
— Дату вашего приезда назначила колониальная комиссия, от нас это не зависело. Не можете же вы требовать, чтобы мы отложили зиму ради вашего удобства.
— Я этого дела так не оставлю!
— Ваше право, — чиновник за столом вручил ему бланк. — Следующий, пожалуйста, — он посмотрел на папу и спросил: — Что я могу сделать для вас, гражданин?
Папа спокойно объяснил, что хочет быть вместе со своей семьей. Мужчина покачал головой:
— Сожалею. Следующий! Пожалуйста.
Папа остался стоять на месте:
— Вы не можете разлучить мужа и жену. Мы не рабы, не преступники, не животные. Иммиграционная служба безусловно несет за нас какую-то ответственность.
Чиновнику явно надоело его выслушивать:
— Это самая большая партия людей, которую мы должны принять. Мы сделали все, что могли. Это же пограничный пункт для устройства иммигрантов, а не Астор.
— Все, чего я прошу — это минимального места для проживания с семьей, как указано в справочнике Комиссии по Ганимеду.
— Гражданин, эти обещания написаны на Земле. Наберитесь терпения, и о вас позаботятся.
— Завтра?
— Нет, не завтра. Через несколько дней — или через несколько недель.
Папа взорвался:
— Ах, несколько недель, вот как! К чертям, я лучше выстрою себе в поле иглу[100], чем с таким мириться.
— Это ваше право. — Чиновник вручил папе листок бумаги. — Если хотите пожаловаться, напишите здесь.
Папа посмотрел на листок, и я тоже. Это был отпечатанный бланк, адресованный в Колониальную комиссию на Земле! Чиновник продолжал:
— Верните жалобу мне в любое время на этой фазе, чтобы ее вовремя успели ультрамикрофильмировать и она могла поступить в почту на обратный рейс «Мэйфлауэра».
Папа взглянул на бумажку, фыркнул, смял ее в комок и зашагал прочь. Молли пошла за ним, на ходу его успокаивая:
— Джордж! Джордж! Не расстраивайся. Мы это переживем.
Папа робко улыбнулся:
— Конечно, родная. Меня убивает совершенство этой системы. Все жалобы направляются в главную контору — за полмиллиарда миль отсюда!
На следующий день аллергический насморк Джорджа разыгрался так, что у него потекло из носу. Пегги стало хуже, Молли тревожилась о ней, а папа пришел в отчаяние. Он куда-то пошел, чтобы поскандалить насчет организации дела. Откровенно говоря, лично мне было не так уж и плохо. Спать в общежитии было совсем не трудно: я мог бы проспать даже трубный глас, возвещающий день Страшного суда. А кормили так, как и обещали. Послушайте только: на завтрак нам дали кукурузные лепешки с сиропом и настоящим маслом, немного колбасы, настоящую ветчину, клубнику с такими густыми сливками, что я даже не понял, что это; чай, молока вволю, пей сколько влезет, томатный сок, ломоть дыни, яйца — тоже вволю, сколько хотелось.
На столе у всех на виду стояли общие сахарница и солонка, правда, на солонке было крупно написано: «ЭКОНОМЬТЕ СОЛЬ». Кофе отсутствовал, но я бы и не заметил, если бы Джордж не попросил. Не было и некоторых других продуктов, хотя это дошло до меня не сразу. Например, никаких фруктов из тех, что растут на деревьях: ни яблок, ни груш, ни апельсинов. Но какая разница, если можно есть клубнику, арбуз, ананас и все такое? Древесных орехов тоже не давали, зато был жареный арахис. Всякая выпечка из муки считалась роскошью, но поначалу ее отсутствие тоже как-то не замечалось.
На обед нам предоставили большой выбор блюд: кукурузная похлебка или консоме в виде желе, жареный цыпленок или говядина с капустой, кукурузные зерна с сиропом, баклажаны аи gratin[101], крошечные жемчужные луковички, тушеные с огурцами, фаршированные помидоры, бататы «Сюрприз», жаренная по-немецки ирландская картошка с подливкой, рубленая капуста со сметаной, ананас и творог с салатом. Потом шло мятное мороженое, пирог с вареньем, взбитые желтки с вином, замороженный крыжовник и три вида пудинга — но с десертами я не очень разобрался. Попытался попробовать всего, накладывая себе чуточку того и немножко другого, и, пока пришел черед десертов, у меня в животе уже места не хватило. Наверно, я малость объелся.
Стряпня не была особенно изощренной, так обычно готовят в скаутских лагерях, но продукты все первый сорт — такие невозможно испортить. Обслуживание тоже напоминало мне лагерь: вставай в очередь, чтобы тебе чего-то положили, никаких тебе скатертей или салфеток. А тарелки приходилось мыть: их нельзя было выбрасывать или сжигать, их ведь доставляли с Земли и они были на вес урана.
В первый день отобрали пятьдесят мальчиков и девочек, которые стояли в очереди за едой, и еще пятьдесят, которые последними закончили есть, и заставили их убирать и мыть посуду. На другой день порядок переменили: взяли среднюю группу. Я по-палея оба раза. В первый день на ужин давали грибной суп, запеченную ветчину, жареную индейку, горячий кукурузный хлеб с маслом, холодное заливное мясо, аспарагус со сливками, картофельное пюре с гусиным соусом, маисовый пудинг, шпинат с крутым яйцом и тертым сыром, горошек с морковью со сливками, тушеный салат-латук и еще три вида салатов, замороженный крем, пудинг с изюмом, виноград — и снова клубника с сахарной пудрой.
