Владимир Михайлов - Люди Приземелья (сборник)
– Не время… Всем следить за своими направлениями. Смотреть зорко: очень далеко уйти он не мог.
– Конечно, хвалиться он мастер, – проговорил Сандро.
– Так я ему и скажу.
– Хорошо бы, Сандро… – про себя пробормотал Седой.
– Если сможешь… Как привыкли вы быть царями природы, ваши величества. Вы так и не поняли еще, что такое – агрессивные обитатели…
Он проворчал все это едва слышно, потому что его слова никому, кроме него самого, пока что не предназначались: сейчас надо было заниматься поисками, а не оплакивать возможную потерю. Пока всех волновала не тяжесть, а лишь необычность происшедшего.
Лодка шла, описывая широкую окружность на заданной глубине. Седой не следил за приборами: в этом отношении он полагался на Эдика даже больше, чем на самого себя. Непрерывно, слегка поворачивая голову влево и вправо, он старался глубже проникнуть взглядом в зеленоватые пласты воды, чтобы не пропустить того момента, когда, где-нибудь в пределах видимости промелькнет вытянутая, напоминающая морского обитателя и в то же время отличающаяся от любого морежителя фигура плывущего под водой океаниста. Отличающаяся потому, что кислород, извлеченный для дыхания из морской воды, при выдохе устремлялся вверх, к поверхности, целой гроздью пузырьков, и это было свойственно только человеку, и никому другому. Эти пузырьки и следовало искать взглядом, в то время как приборы тоже искали человека, но совершенно по иному принципу. Такой двойной поиск мог…
Седой вздрогнул, и точно так же вздрогнули все остальные, за исключением, пожалуй, Эдика, глаза которого сразу устремились в левый верхний угол приборной доски, где находилась шкала искателя запахов. Туда же, только на долю секунды позже, повернулись головы его товарищей.
– Человек, – ровным голосом проговорил Эдик.
– Моторы стоп! – скомандовал Седой почти одновременно. – Включи идентификатор.
– Уже, – буркнул Эдик.
– Ах, как меня умиляет твое спокойствие, – тихо и зло сказала Инна.
Седой покосился на нее.
– Георг, его шифр…
Юноша, нагнувшись, выдвинул один из стенных ящичков, занимавших почти всю переборку. Торопливо вынул какую-то из заполнявших его тонких пластинок, вставил в узкую прорезь аппарата, находившегося возле кресла. Сидевший с краю Сандро – невысокий, широкоплечий, весь в буграх мускулов – завертел рукоятками настройки идентификатора. На экране вспыхнула широкая белая полоса, вздымавшаяся острым пиком по самой середине экрана. Сандро медленно поворачивал верньер. На экране возникла вторая полоса – зеленая, которая в одном месте тоже устремлялась вверх высоким всплеском. Полоса поползла в сторону белой, совместилась с ней, сузилась и замерла.
– Это он, – сказал Сандро облегченно.
– Да, левая часть его спектра запахов, – кивнул Седой, глядя на экран. – Эдик, возьми направление поточнее…
Но лодка уже Медленно поворачивалась вокруг вертикальной оси. Полосы на экране задвигались, то удаляясь от центра экрана, то вновь приближаясь к нему. Наконец они, чуть подрагивая, замерли. Одновременно длинная стрелка искателя курса, переключенная Эдиком с гироскопа на установку по запаху, совпали с неподвижной прорезью. Лодка стояла на курсе.
– По следу – полный! – скомандовал Седой.
Вода за кормой помутнела, вверх рванулись большие, торопливые пузыри. Подводный разведчик стремительно набирал ход. Эдик не отводил взгляда от указателя курса, иногда чуть заметным движением поворачивал рукоятку и дернувшаяся было стрелка опять успокаивалась.
– Он шел спиралями в глубину. Я не знаю… – Инна зябко повела плечами. – У меня все время такое впечатление, что мы гонимся за мертвым. Ведь все-таки не было пульса, не было ничего…
– Недавно и я боялся того же, – сказал Седой. – Теперь – нет. Теперь ясно, что он жив.
Инна на миг прильнула головой к плечу Седого.
– Но почему он терял время, опускаясь по спирали?
– Единственная причина: он еще не окончательно пришел в себя. Он вошел в воду и нырнул инстинктивно, как я и предполагал.
– Интересно, – сказал Сандро. – К его запаху примешиваются какие-то помехи.
– Да… – медленно протянул Седой. – Попробуйте определить, кому они могут принадлежать, эти запахи…
Георг снова выдвинул ящичек с пластинками, на которых были запечатлены спектры запахов обитателей океана. Поглядывая на экран, перебрал несколько карточек. Наконец вытащил одну.
– Попробуем эту.
Он вложил пластинку во второй аппарат. С досадой мотнул головой.
– Не то…
Он перебрал еще несколько пластинок, и с каждой попыткой установить владельца запаха, выражение досады все сильнее проступало на лице юноши. Наконец он виновато взглянул на Седого.
– Что-то не могу.
– Это не делает тебе чести, – сухо сказал Седой.
– У нас нет таких карт.
– Насколько мне известно, у нас есть все карты.
– Все, нам известные, – как бы про себя заметил Эдик, не отрывая взгляда от приборов.
– Ты думаешь? Пожалуй, да… – озадаченно проговорил Седой. – Но тогда… Тогда это может означать, что запах принадлежит этому – агрессивному?..
– Валерий гонится за ним, вот что это значит! – воскликнул Сандро. – Это все объясняет, и спуск по спирали тоже. Это погоня, понял?
– Тогда – быстро вниз! – скомандовал Седой.
Под палубой взвыли компрессоры цистерн. Круто опуская нос, лодка стремглав рванулась в глубину. Не успевшие очистить дорогу рыбы стукнулись о прозрачную стену купола, отлетали в сторону и исчезали за кормой, подхваченные стремительным течением.
Потом на миг перегрузка, подобная космической, вдавила людей в кресла. Лодка выпрямилась, встала на ровный киль, и Эдик выключил двигатели.
– Мы его опередили, – сказал он. – Запахов нет.
– Всплывать помалу, – приказал Седой.
Лодка двинулась вверх едва ощутимо. Казалось она вовсе не поднимается, а неподвижно стоит в могучей толще моря, вросла, словно вмерзла в нее, и никогда уже прозрачный купол не покажется над вечно колеблющейся и рассыпающей солнечные блики поверхностью. Чудилось, что лодка стоит, и только разноцветные и разнообразные, утонченно-нервные или словно погрузившиеся в созерцание рыбы медленно, не шевеля ни единым плавником, опускаются вниз, все глубже погружаясь в свой, гораздо более ощутимый, чем на суше, и привольный даже на взгляд мир. На самом же деле обитатели океана стояли на месте, и лишь лодка с прозрачным куполом, под которым сидели пятеро представителей другого дыхания, неторопливо, словно нехотя, поднималась все выше, в пронизанные светом и беспокойством слои жидкого монолита. Глубомер пощелкивал лениво и ритмично, как настроенный на замедленный темп метроном. Седой, перегнувшись, включил ультразвуковой преобразователь, и отзвуки во многом еще непонятной, но устоявшейся и прочной жизни океана ворвались в тишину купола и заметались в тесном пространстве, отражаясь от прозрачных стен и гася возникшее, как обычно во время медленного движения под водой, представление об идиллической безмятежности этого мира.
