Клиффорд Саймак - Театр теней: Фантастические рассказы
— И вы в это верите?
— Не всегда. Но существует вероятность…
— Люди стали куда умнее теперь,— сказал водитель.
— Нет, Рей, дело не в этом. Люди остаются такими же. Были, конечно, и раньше талантливые люди, но, думаю, им не удавалось проявлять свои способности так часто, как сейчас. Мы освободились от очень многих запретов и условностей. Когда мы покинули свои дома и вместе с ними очень многое из того, что казалось нам необходимым, вместе со всем этим мы сбросили с себя и груз зависти. Оставили в прошлом и многие комплексы. И никто теперь не дышит нам в затылок. Мы теперь не заботимся о том, чтобы в чем-то не отстать от соседа, потому что сосед стал теперь другом, а не мерилом социального и экономического положения. Теперь у нас нет необходимости уложить двадцать восемь часов в двадцать четыре. Считайте, мы дали себе волю развиваться без всяких ограничений, чего не могли себе позволить раньше.
Джим, помощник водителя, повесил над костром на кованый прут котелок с кофе и принялся резать мясо.
— Сегодня у нас свиные отбивные,— сказал Рей.— Утром мы проезжали фермерский стан, а на дороге оказалась эта свинья. Я ничего не мог поделать…
— Да ты едва машину не разбил, чтобы только заполучить ее.
— Ну, это уж грязная клевета,— возразил Рей.— Я сделал все, чтобы объехать ее.
Джим продолжал резать мясо, бросая куски его на большую сковороду.
— Если вам нужна работа учителя,— сказал Том,— от вас немногое требуется; зайдите в один из университетов. Их тут сейчас пруд пруди. Большинство из них небольшие.
— Но как мне их найти?
— Поспрашивайте в округе. Их тут много околачивается. Надоедает в одном месте, они перебираются на новое. И вам повезло. Они сейчас сюда перекочевали, на юг. Весной они обычно направляются на север, а осенью — на юг.
Шофер присел на корточки и стал свертывать сигаретку. Он поднес к губам кусочек бумаги с насыпанным табаком, облизнул краешек, склеил и придал форму сигареты. Он сунул ее в рот, и она свободно свисала у него с губы, пока он выуживал в костре веточку, чтобы прикурить.
— Вот что я вам скажу,— обратился он к Эмби,— почему бы вам не поехать с нами? Места хватит для всех. Наверняка по пути нам попадется целая куча университетов. Вы заглянете туда. А если надумаете, то давайте поедем вместе до самого побережья. И Том едет с нами на побережье, надеется навестить своих дальних родственников.
Том кивнул:
— Верно. Может, поедем с нами?
— Теперь совсем не то, что в прежние времена,— сказал Рей,— Мой старик тоже был шофером. Тогда все носились как сумасшедшие. И ни за что, бывало, не остановятся и не посочувствуют, если что. Едут себе — и никакого внимания.
— Да и все мы были не лучше,— сказал Эмби.
мТеперь нам легче,— сказал шофер.— Не надо спешить, и жизнь стала веселее, и никому нет никакого дела, приедем мы на день раньше или позже.
Джим поставил сковородку с отбивными на угли.
— Да, машину теперь вести куда проще,— сказал Рей,— особенно если у тебя есть помощник-такелажник. Если он у тебя есть, никаких проблем с погрузкой и выгрузкой. И в грязи застрять не страшно — он тебя запросто вытащит. А Джим у меня такой такелажник — в жизни другого такого не встречал.
Джим продолжал жарить котлеты.
Шофер выплюнул сигарету в направлении костра, она приземлилась на сковородку, прямо посреди котлет. Почти в тот же миг она поднялась со сковородки, описала в воздухе дугу и упала на угли.
Джим сказал:
— Рей, ты эти штуки брось. Думай все-таки, что делаешь. Ты истощишь мои способности, если будешь вот так заставлять подбирать за собой всякую дрянь.
Водитель снова обратился к Эмби:
— Ну так как, присоединяетесь? Посмотрите страну.
Эмби покачал головой:
— Надо подумать над вашим предложением.
Но он лицемерил. Не было никакой возможности думать над таким предложением.
Он знал заранее, что не поедет.
10
Он стоял у погасшего костра на перекрестке, прощально махал им рукой и смотрел, как в тумане раннего утра исчезает трейлер с прицепом.
Потом он наклонился, поднял рюкзак и спальный мешок и перебросил их через плечо.
Странное возбуждение охватило его — странное и счастливое. Как хорошо было снова ощутить его после стольких месяцев никчемной жизни! Как хорошо было осознавать, что у тебя опять есть дело!
Он остановился, оглядел место стоянки — неподвижный пепел костра, охапку неиспользованных дров и большое пятно на земле — пятно от машинного масла, которое вылилось из мотора и постепенно просочилось в почву.
Если бы он своими глазами не видел, он бы никогда не поверил, что такое возможно: Джим, когда отвернул гайки, поднял мотор, вынул из машины и перенес его к костру, ни разу не прикоснувшись к нему руками. А потом он наблюдал, как неподатливые, с сорванной резьбой гайки медленно и неохотно повернулись без всякого инструмента, поднялись над отверстиями, а затем спокойно встали в ряд.
Однажды — как ему показалось давным-давно — он беседовал с пузырем, и тот рассказал ему, как эффективно вели дела фабрики его работники, и жаловался при этом, что они настолько усовершенствовали технологии и механизмы на фабрике, что, по его словам, представителям другого стана понадобится по крайней мере месяц, чтобы разобраться в устройстве.
Эффективно! Бог ты мой, конечно, они работали эффективно! Но, пытался теперь дознаться он, какими новыми, наполовину разгаданными методами смогли они так усовершенствовать фабрику?
А по всей стране, подумал он, сколько задействовано новых принципов и методов? Но люди в станах не считали их чем– то новым, способным многое изменить, на них смотрели просто как на профессиональные тайны, для них это было преимуществом в торговле, гарантией выживания стана. И сколько таких талантов по всей стране, прикидывал он, какое применение находит все это разнообразие талантов?
Новая культура, думал он, она непобедима тогда, когда осознает свою мощь, ее следует освободить от присущего ей провинциализма, освободить от суеверных наслоений новые силы. А это было самым трудным в его замысле, он понимал это: мистика служила им для того, чтобы закрыть глаза на собственное невежество и как-то объяснить непонятные явления. И, наверно, будет очень нелегко заменить мистику сознанием того, что в настоящий момент ограниченность знаний, недостаточное понимание происходящего приводит нас к простому принятию того, что есть, взывает к нашему терпению, пока станет возможным понимание всех этих явлений.
Он вернулся к дереву, где оставил ружье, и взял его. Он радостно поднял его над собой и поразился, насколько естественно легло оно в ладонь, как будто было частью его самого, продолжением его руки.
