Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
Мы подошли к большой двери — не высокой трапециевидной майяской, а низенькому, крепкому на вид четырехугольнику, усеянному черными и красными клыкастыми кошачьими масками.
12 Кайман разделил отряд. Большинство кровных остались здесь охранять вход. Они расчистят путь для госпожи Кох и ее сопровождения, если те доберутся сюда. Тридцать человек положили на землю щиты и копья и прошли внутрь попарно. Я сорвал маленькую палицу с левого бедра и обмотал ее кожаные ремни вокруг руки. Палица — страшное оружие. Мы с Хун Шоком перешагнули через мертвых привратников и двинулись дальше по влажным ступеням в широкий темный коридор. Lasciate ogni speranza.[708] У нас не было факелов, но дымный дневной свет просачивался сквозь наклонные световые колодцы в крыше. Ход на протяжении шестидесяти шагов шел строго на восток, а потом раздваивался. Мы держались прежнего, восточного, направления, как велела нам Кох. Вскоре мы оказались в трапециевидном туннеле, со стен которого капала сконденсированная влага — она образовалась от человеческого дыхания. В этом таинственном месте пахло грибами. Боже, полная тьма. Хун Шок остановился. Впереди слышались звуки битвы. Мы стояли за поворотом и не могли видеть, что там впереди. Проклятье. Предполагалось, что здесь никого не будет, потому как во время бдения абсолютно все покидали помещения. Но Пумы отличались предусмотрительностью. Некоторые из них вернулись в свой лагерь, когда дела пошли наперекосяк. Они могли удерживать нас здесь долгие часы… Постой-ка. Цепочка кровных впереди двинулась дальше. Мы победили! He-а. Я поторопился. Все встали. Нет, тронулись. Шаг, еще шаг. Как давит кромешная темнота. Я уцепился за Хун Шока. Опять мы идем по телам. Один раненый хрипел, и я, склонившись над ним, нащупал рукоять палицы. Опустил руку ниже — палица торчала из его рта. Я вытащил ее. Впереди забрезжил свет. Мы вышли в закрытый двор, где стоял запах камфары, ровные высокие стены поднимались на высоту двух этажей, образуя наверху квадрат, в котором застыло солнце. Крики страха и отчаяния доносились издалека. Пол под ногами был мягким — земля. Плодородный чернозем. Во дворе росли деревья камеденосного вида — на островах такие называют indio desnudo — с красной, шелушащейся, возможно, токсичной корой. Я насчитал четыре ряда по пять стволов в каждом, высота их достигала десяти рук. Прямо на ветках, как хурма, висело множество маленьких плодов. Я подошел ближе. Оказалось, по веткам ползали оранжево-черные древесные улитки. Похоже, разновидность liguus, но я таких никогда не видел. Я не успел их как следует рассмотреть — Хун Шок потащил меня к низенькой двери. Я пригнулся и пополз следом за ним, костяшки моих пальцев погрузились в теплую жижу, потом в мелкую лужицу. Я чуть не оцарапался о черепки битой посуды. Но тут Хун Шок остановил меня. Он протянул мне руку и помог встать. Мы были в фармакопейной.
(58)
Я никогда не видел столь обширного помещения (я имею в виду — здесь, в Древнем мире). Потолок поддерживался двойным рядом старых деревянных колонн, вырезанных в виде стражников, наподобие фигур в Храме воинов Чичен-Ицы. Их недавно выкрасили в цвета Пумы. Сквозь щели высоко в стенах просачивался слабый свет. В каменных стенах были вырублены ниши. Безграничное пространство заполняли большие корзины, низкие столы, барабаны, сосуды в человеческий рост, чаши, ковши, сита, пробки, пестики, ступы, горшки, фиалы… Кроме снадобья для игры тут явно готовили много чего другого. Может, лекарства. Средства от всех болезней и на все случаи жизни. Я увидел несколько небольших водостоков в высоких стенах и большую каменную лохань (похожую на джакузи из порнофильма), в которой плескались утки. К запаху утиного помета и миазмам, поднимавшимся от лохани, примешивалась отвратительная вонь ароматических свечей из деревенской лавки. Складыватели и прислужники бродили туда-сюда, лихорадочно вытаскивая из ниш сосуды и разбивая их об пол.
Кровные Гарпии хватали этих людей, пытались их остановить, прежде чем те проглотят яд или перережут себе артерии. На полу валялись осколки, в воздухе висела пыль от порошков. Составители и составительницы смесей (одна из них, в мужской одежде, лежала, раскинув руки и уставившись мертвыми глазами в потолок) стаскивали с полок сосуды с наркотическим зельем и бросали на пол. Желтые облака поднимались по дымоходам над холодными жаровнями. Я слышал, как наши спутники кашляют, спотыкаются. Хун Шок крикнул, чтобы все укрылись. Едкие частицы летали в воздухе, и, хотя я закрыл лицо материей и дышал через нос, в дыхательные пути попало немного этой дряни. Ощущение такое, будто я втянул носом карри.
Я, чихая, присел на окровавленные плитки. Хлопки, треск, вспышки розового и белого света и жуткие септаккорды синтезатора заполонили мой мозг. Проклятое зелье явно не было одобрено Федеральным управлением по лекарственным средствам.
Шесть наших солдат захватили четырех составительниц и держали их, прижав к груде сломанной мебели в центре помещения. Две блевали кровью — вероятно, кровью тех существ, которых они проглотили. В другом конце помещения продолжалась схватка, но оттуда не доносилось ни звука. Движения противников казались замедленными. В дальней стене виднелась маленькая дверь — запасная. Несколько составительниц просачивались через нее.
— И окол пашебалоб’ ах йан тепалоб’ ах тен, — прокричал 12 Кайман. Приблизительно: «Кто-нибудь, перекройте эту дверь, или я оторву вам яйца».
Один из Гарпий ринулся к двери, схватил женщину, которая уже переступила порог, и затащил назад в помещение. Веки резанул оранжевый сполох, я подумал, что начался пожар. Но это глюки одолевали меня.
«Дьявольщина, — промелькнуло у меня в голове. — Я полная развалина».
Я просидел десять биений, потом еще двадцать. Почему-то представилось, что мы под открытым небом, в тихом лесу. Как утешали меня ночные певцы — кузнечики, жирная, сочная саранча, цикады, квакши, лягушачий хор… Черт. Тут было множество существ в множестве различных корзин. Что, если нам не удастся найти нужную? Будет ли у нас время заставить заговорить одну из составительниц? И что, если нам не удастся это сделать? Ведь здешний народ упрям — они предпочитают тонуть с кораблем…
— Хак’ ахау-на-Кох а’ан.
Голос Хун Шока прошептал мне в ухо, что по туннелю передали сообщение: госпожа Кох направляется к нам.
Он не успел договорить, как я ощутил аромат, тот самый, что стоял во внутреннем дворике Кох, — дуновение морского ветерка, которое я никак не мог идентифицировать, благовонное дыхание Сотрясателя Звезд. Теперь запах казался сильнее и резче. Злее.
