Константин Соловьёв - ГНИЛЬ
Он выглядел как добрый терпеливый дедушка, и этот образ не портил даже пистолет, который не дрожал в его руке. Он был снят с предохранителя и Маан не сомневался в том, что Мунн легко пустит его в ход.
— Все в порядке, Бесс, — сказал Маан, — Я больше не Гнилец. Видишь меня? Я снова стал человеком.
Но Бесс не подняла на него взгляда.
— Гниль никогда не уходит, — задумчиво сказал Мунн, — Ты же знаешь это, Бесс? О, ты ведь не такая уж и маленькая. Даже ты все понимаешь, верно? Люди, которых забирает Контроль, никогда не возвращаются. Наверняка ты замечала это. В вашем классе был мальчик, как его звали?.. Месиац, кажется. Мне показывали его дело сегодня утром. У него была Гниль. И его забрали мои люди. Такие, как твой папа. Он никогда не вернется домой. Знаешь, почему? Потому что Гниль неизлечима, детка. От нее нет лекарства. И самое страшное — не те следы Гнили, которые мы видим снаружи. Многие болезни уродуют человека — оспа, чума, проказа… Гниль ужасна тем, что уродует человека изнутри. Забирает у него все человеческое и превращает в зверя, стократ более страшного, чем голодный волк, в чудовище с исковерканной психикой, которое не способно существовать без крови. Человеческой крови, конечно.
Маану захотелось поднять револьвер и выстрелить Мунну в голову. Несколько раз. Так чтобы его тело в истерзанном пулями дымящемся костюме завалилось на подушки, как потерявшая нити марионетка. Но ствол пистолета Мунна смотрел точно в живот Бесс.
— Это ложь, — сказал Маан, чувствуя, как глухо и беспомощно звучит его голос, — Он врет тебе, малыш. Гниль — это страшно, но это вовсе не то, что он рассказывает. Я прошел через нее. И вышел человеком. Я не чудовище, и даже не похож на него, верно?
— Гниль лицемерна, — продолжил Мунн, — И в этом ее опасность. Она подстраивается под человека, мимикрирует, ищет все новые лазейки и ходы. Но даже в человеческой оболочке она не человек. То, что ты видишь, похоже на твоего отца, но это не твой отец. Джат давно умер. Еще до того, как его обезумевшее тело, тронутое Гнилью, попыталось убить тебя и твою мать. Это уже не он, Бесс, — голос Мунна выражал самую настоящую печаль, — Я знаю, как тебе тяжело даже подумать об этом. Скоро все закончится.
— Я не чудовище… — пробормотал Маан. Даже с оружием в руках сейчас он был беспомощен как слизняк.
— Сорок восемь человек. Они спустились за ним под землю, и ни один из них не вышел обратно. Это случилось пять дней назад, Бесс. Когда я побывал там, то подумал, что ничего более ужасного никогда не видел. А я работаю в Контроле всю свою жизнь. Он не просто убивал людей, он терзал их, как дикое животное, рвал в клочья, отрывал им руки и ноги. Он слушал стоны умирающих и получал от этого удовольствие. Сорок восемь жизней за один день. Смог ли бы это сделать человек?
— Перестаньте, — не выдержал Маан, — Зачем вы это делаете, Мунн? Вам мало уничтожить мое тело? Хотите уничтожить даже память обо мне у ребенка? Сделать так чтобы она вздрагивала всякий раз, когда вспомнит своего отца?
Мунн пожал плечами.
— Это правда, и тебе она известна.
— Я абсолютно чист. Гниль покинула меня.
— Гниль никогда не исчезает, она лишь может приобрести другую форму. Но мы разберемся с этим. Как ты и просил, я здесь один. Я знаю, что ты не спешишь мне поверить, но это действительно так. Иначе мне не пришлось бы пользоваться этим примитивным инструментом, — Мунн с искренним отвращением посмотрел на пистолет в собственной руке, — Мне пришлось пойти тебе на встречу, надеясь лишь на то, что твое благоразумие не изменит в последний момент. Тогда мы сделаем все быстро и правильно, как взрослые понимающие люди.
— Конечно. Договор.
— Да, договор. Посмотри на стол.
Глупо было опасаться ловушки, но Маан не сразу позволил себе повернуть голову. На невысоком кофейном столике, где Кло обычно сервировала ужин, лежала маленькая, с детский палец размером, ампула с металлическим колпачком авто-инъектора. Маан машинально взял ее. Внутри была желтоватая маслянистая жидкость.
— Снотворное? — спросил он.
— Да. Сильный транквилизатор. Прижимаешь к руке, нажимаешь на кнопку, засыпаешь. Очень просто. Так мы и закончим наш разговор.
Ампула была очень легкая, почти невесомая. Ее металлический торец со скрытой иглой маняще поблескивал. Просто приложить к руке. Наверно, он даже не успеет ничего почувствовать, только короткий укол жала — и после этого ничего больше. Это ничуть не страшно. Как маленькая смерть. Он умирал уже не один раз.
— Кажется, ты не спешишь, — заметил Мунн, наблюдавший за ним, — Не очень красиво с твоей стороны, Маан, мог бы быть повнимательнее к старику. У меня уже затекла рука держать эту штуку.
— Вам придется потерпеть еще какое-то время.
— Потерплю. Знаешь, я ждал тебя так долго, что несколько минут уже вряд ли что-то изменят. Я не отвлеку тебя, если буду говорить?.. Я старик и люблю поболтать. Мне кажется, я знаю, о чем ты думаешь, Маан. Ты хитрец, и хитрец ловкий, но по сравнению со мной ты почти ребенок. Как Бесс. О чем ты думаешь сейчас? Ты ведь пришел не выполнять мои условия. Ты пришел убить меня. И сейчас ты крутишь в руках ампулу, пытаясь усыпить мою бдительность чтобы улучить момент, когда я расслаблюсь, поверив тебе. Это глупо, Маан. Глупо и безрассудно. Что ты хотел сделать дальше? Выстрелить в меня? Знаешь, мне кажется, что если бы ты попробовал, тебе бы это удалось. Я никогда не держал в руках оружия, а ты был лучшим оперативником своего времени. Не очень-то равные шансы. У тебя отличная реакция. Если бы тебе вдруг пришло в голову внезапно выстрелить в меня, я дал бы себе не больше двадцати шансов из сотни на то, что успею прежде выстрелить в твою дочь.
Мунн говорил отвлеченно и спокойно, словно рассуждал в этот момент о какой-то интересной, но не очень важной логической задачке. Он даже почти не смотрел на Маана, увлеченный своими мыслями.
Маан в этот момент подумал о том, что старик не просто опасен, он — самый опасный человек на этой планете. И ему не обязательно нужно оружие для достижения своей цели.
— Допустим, ты улучил такой момент. Ты стреляешь — и успеваешь раньше меня. Не будем рассчитывать вероятность, она весьма велика. Я умираю, — Мунн даже закатил глаза, изображая смерть, — Что дальше, Маан?.. О чем ты думал? Придти сюда и всадить кусок свинца мне в голову — это и был твой план? Как это глупо и примитивно. Я всегда считал тебя умнее. Я почти разочарован. Продолжи свою мысль, попытайся представить, что будет дальше. Я лишь помогу тебе, направлю в нужную сторону. Вы с Бесс уходите отсюда, целые и невредимые. Я не лгал, никакой засады нет. Вы легко выйдете отсюда и уйдете в любом направлении. Даже если Бесс согласится с тобой уйти, в чем я очень сомневаюсь… Ты стар, Маан. Ты не так стар, как я, но твое здоровье подорвано еще в детстве, а долгие годы службы и ранения сказались не в лучшую сторону. Я рассчитываю протянуть еще лет восемь или десять, если повезет. Все-таки лучшие врачи на этой планете принадлежат мне. Сколько времени осталось у тебя? Гниль вернула тебе твое тело, но не более того. Сколько ты проживешь — полгода, год?.. Ты ведь окажешься на улице, бездомный преступник, лишенный социального статуса, и ни один врач в этом городе не пустит тебя на порог. Ты будешь умирать в каких-нибудь очередных руинах, скорчившись от боли, и помощи не будет. Ты издохнешь, как старый бродячий пес. Ты думал об этом? Что тогда будет с Бесс?
