Василий Головачев - Возвращение джинна. Последний джинн. Джинн из прошлого
– Не перебивай, если хочешь, чтобы я уложилась в пару фраз. Существует универсальный критерий, однозначно определяющий степень развития материальных объектов в природе, – информационный. Информация хранится, передаётся и перерабатывается как определённая устойчивая характеристика на разных уровнях развития, но по-разному. Нами уже давно выведен глобальный закон самоорганизации, согласно которому максимальный уровень организации материи во Вселенной растёт со временем через последовательность качественно различных форм… ты слушаешь?
– Пытаюсь разобраться, – очнулся Игнат, – что мне доступно, а что нет. Если разум качественно выше «доразума», то какая форма организации была у иксоидов и гиперптеридов?
– Ограниченные во времени и пространстве подсистемы, обладающие досознательной психикой. Я считаю, что и Черви, и гиперптериды, и иксоиды представляли собой формы существования чистой от сознания психики.
– Не уразумел. Что значит – досознательная психика? Может, бессознательная? Да и какая психика может быть освобождена от сознания?
– Переживание, к примеру. Досознательная и есть чистая от мысленных процессов, не принадлежащая никакому «Я». Это наиболее древняя форма психики, которая сохранилась в том числе и на Земле – у животных.
– То есть Черви и их предки – животные? Ну или некая разновидность животных.
– Если сильно упрощать, то да, хотя носителями этой психики являются не только животные, но и эмбрионы человека, и новорождённые дети, и люди с врождённым недоразвитием коры головного мозга.
Игнат хохотнул.
– Значит, Черви – недоразвитые больные?
– Напрасно смеёшься, Угаага – недоразвитые дети – в психофизическом плане, Вселенную они постигали интуитивно.
– Пардон, извиняюсь.
– В нашем понимании разум – нечто единое, прорастающее сквозь каждого индивида, уходящее корнями в цивилизацию и её историю, в то время как «доразум» асоциален по природе. Каждый негуман из упомянутых тобой является носителем «собственной интуитивной цивилизации». Они похожи фенотипически и очень сильно разнятся гомозиготно по отношению к цели существования. Из-за этого, вполне может быть, и вели бесконечные войны.
– Но ведь как-то они договаривались? И не индивид с индивидом, а цивилизация с цивилизацией, иксоиды с гиперптеридами.
– Да, им каким-то образом удалось объединиться. Люди ведь тоже воюют друг с другом, но могут объединяться в союзы и федерации. Однако разум – и человечество как социальный его носитель – не предельная форма организации.
– Ангелоиды предельная?
– И не ангелоиды.
– Здрасьте, – удивился Игнат, – а кто?
– Вселенная в целом.
Он махнул рукой.
– Я был уверен, что ты так скажешь.
– Но это объективный вывод закона развития.
Игнат остановил Лилию поцелуем в губы.
– Я тебя понял, академик. Есть хочешь?
– Нет.
– Тогда приступаем к завершающему этапу нашего путешествия. Я понял, чего мы не учитываем при задаче курса. Черви Угаага не объединяли космос сетью метро. Они искали источники энергии, устанавливали сторожевые посты в местах выхода других Метавселенных внутри нашей и рыли ходы везде, где могли, не для всей своей цивилизации, а каждый для личной цели.
– О личности в их состоянии говорить не приходится.
– Всё равно в каком-то отношении каждый Червь был определённой личностью. Если моя гипотеза верна, мы с тобой путешествуем не в общей сети метро, а в одной из индивидуальных подсетей, созданных одним Червем.
Лилия удивлённо посмотрела на него.
– Если не брать в расчёт твой бред насчёт наличия личности у Червей, идея очень интересная. Но что из этого следует?
– Надо искать другой терминал, сотворённый другим Червем. Тогда наши возможности намного увеличатся.
– Не знаю, не уверена, надо думать. Да и как ты собираешься искать другие терминалы Червей?
– Вернёмся обратно на Луну… впрочем, это ничего не даст. Должен существовать узел пересадки, общий для всех линий.
– Почему должен?
– По любому Черви должны были контактировать друг с другом, а для этого они должны были соорудить станции для встреч или общие для всех стыковочные модули.
– Они сами себе модули.
– Не придирайся к словам. Вообще мне всё интересней становится «доразумная» жизнь. К примеру, как Черви, да и те, кто был до них, общались меж собой?
– Мысленно.
– А они мыслили? Может, тогда в чести была не мысль, а чистая рефлексная магия, объединяющая в себе все процессы, которые мы делим на части? – Игнат заметил тень скуки, мелькнувшую в глазах спутницы, и заторопился: – Ты мне прочитаешь лекцию, когда вернёмся. Пойду в ксенологию, хватит горбатиться на Службу безопасности. Предлагаю перед прыжком настроиться на общий стыковочный узел линий «червивого» метро. Не получится – вернёмся на Луну.
– Как ты себе представляешь этот узел?
Игнат почесал затылок.
– Как центр паутины.
– Очень наглядно, – скептически сложила губы Лилия.
– У тебя другой подход?
Она поправила волосы, не спеша отвечать.
– В конце концов, почему бы и нет? Вряд ли задатчик пути поймёт нас, поскольку не жил на Земле и не знает, что такое паутина, однако образ хороший, паутинки ведут к центру.
– Ты тоже так думаешь? – обрадовался Игнат. – Тогда запаковываемся и стартуем.
Они зарастили шлемы «кокосов», Игнат дал команду киб-пилоту куттера занять стартовую «камеру», и неизвестного облика и структуры компьютер «червивого» метро принял мысленную «конструкцию» пассажиров как программу лететь неизвестно куда и искать непонятно что.
Встряска организма от очередного броска через триллионы километров пространства оказалась сродни прыжку с вышки без парашюта и антигравов. Сравнение само пришло в голову – после «удара о землю», но Игнат тут же забыл об этом, так как впервые после выхода из канала «струны» всей кожей почувствовал дыхание иной физики.
Зашевелилась рядом Лилия.
– Где мы?
– Не знаю, – честно признался Игнат.
– Тяжело…
– Мы на какой-то планете, сила тяжести примерно земная.
– Может, это Земля?
– Ничего необычного не чувствуешь?
Лилия прислушалась к себе.
В кабине куттера было темно, лишь синими угольками тлели индикаторы контроля жизнеобеспечения слева и справа от сидений. Впечатление складывалось такое, будто за стенками кабины царила глубокая ночь.
– Воздух вибрирует…
– Ты чуешь интерференцию излучений. Ещё?
– Запахи… снаружи… чужие. И стены мерцают.
![Василий Головачев - Спящий джинн [Демон]](/uploads/posts/books/53714/53714.jpg)