Сергей Мусаниф - Осина и серебро
Я позволил телу медленно сползти на землю и остался лежать на земле, постаравшись предать своему лицу как можно более трупное выражение. Казалось бы, что выстрелом из гранатомета ребята могли бы и утешиться, посчитав вечеринку законченной.
Не прошло.
На этот раз парни настроены были серьезно, очевидно, третьего промаха себе позволить они уже не могли. Я услышал, как хлопнула дверца машины и по асфальту ко мне начали приближаться шаги. Пистолет я, естественно, выронил во время своего импровизированного полета.
Но второй остался, вот только вытащить его, не шевелясь и изображая при этом труп не так-то легко. С другой стороны, кто знает, сколько времени займет регенерация после прямого попадания гранаты. Для того, чтобы остаться в живых, хоть фраза эта и странно звучит в устах нежити, мне надо было заплатить болью.
Едва приближающийся ко мне для контрольного выстрела киллер заметил мое шевеление, он начал садить в меня одну пулю за другой. Судя по ощущениям, пули были со смещенным центром тяжести, они сверлили во мне дырки и гуляли по внутренностям, причиняя адскую боль. В глазах уже начало темнеть, в голове распускался красный шар боли, затопляя все свободное пространство. Когда он заполнит череп, я потеряю сознание. А вместе с сознанием я могу потерять и жизнь.
Третьей пулей он пробил мне легкое, и изо рта хлынула кровь. Но второй «магнум» уже был в моей руке, и старая добрая пуля сорок пятого калибра, консервативная, без всяких новомодных выкрутасов, вышибла парню мозги на горячий асфальт. И как вы думаете, остановило ли это остальных? Черта с два.
Парень из «линкольна» слазил в багажник и вытащил второй гранатомет. Да как он с таким арсеналом вообще по городу ездит?
Прыгать и бегать я уже более был не в состоянии. Организм не успевал регенерировать и кровь из рассеченного лба заливала глаза, мешая целиться. Пистолет прыгал в руке, как живой, хотя на самом деле это дрожала сама рука. Похоже, вот и конец вам, славный дон из солнечной Кастилии. Не улыбалось мне закончить жизнь в чужой стране, не увидев напоследок голубого неба своей родины. Да и вообще, заканчивать жизнь мне не хотелось. Суицидальными устремлениями я никогда не страдал, и жить мне нравилось. А парень с гранатометом не нравился.
Он уже разложил свое оружие и наводил его на меня. Я выстрелил, почти не целясь. Пуля царапнула асфальт почти в метре от ботинка боевика. За планкой прицела я видел улыбающееся, довольное лицо. Парень явно получал удовольствие от своей работы.
Я подумал, что если бы эта сцена происходила в кино, и я был бы главным положительным персонажем, парня сняли бы вовремя подъехавшие полицейские, или, в еще более душещипательном варианте, Ольга, появившаяся в дверях и сжимающая пистолет обеими руками. Но милиция приезжает гораздо позже, пистолета у Ольги нет, зато у нее есть мозги, чтобы не лезть под пули, не умея стрелять, а я далеко не самый положительный персонаж. Похоже, мне оставалось только одно — умереть, доказывая своей смертью, что вампира можно убить и обычным, не заговоренным и не мистическим оружием, главное, чтобы того оружия было побольше. Миф о нашей неуязвимости возник гораздо раньше, в эпоху шпаг и кремниевых пистолетов, когда между выстрелами возникала почти минутная пауза и организм успевал регенерировать. Иммунитета против автоматического оружия у нас нет, и приобрести его похоже, уже не успеть.
Один мой знакомый соплеменник во время Гражданской войны (не Российской, американской) схлопотал динамитную шашку в свой окоп. То, что от него осталось, боевые товарищи собрали и похоронили в общей могиле. Регенерация заняла сто двадцать два года, и я могу вас уверить, что ничего приятного за это время он не испытал. По мне, так лучше оставаться мертвым. Сейчас парень напоминает инвалида, ветерана и прокаженного в одном лице. Можете мне поверить, зрелище довольно-таки жалкое.
В последние, как я полагал, секунды своей жизни во мне вдруг заговорила гордость. Я, сын славного дворянского рода, прошедший через четыре войны, участвовавший в доброй сотне дуэлей во времена их запрета, побывавший не в одном десятке подобных заварушек, буду убит какими-то отмороженными киллерами по причине, мне самому непонятной? Ну и что, что я недооценил угрозу и киллеры оказались чересчур настойчивыми в своем желании изжить меня с этого света?
В последний миг перед выстрелом я собрал в комок всю свою боль и швырнул в парня с гранатометом. Тот пошатнулся, уже нажимая на спусковой крючок, и граната ушла в сторону, превратив в груду металлолома еще один, уже не мой, автомобиль.
Я провел дыхательное упражнение, отстраняясь от боли и прочищая голову. Боль никуда не делась, она просто отступила на второй план и на время о ней можно было забыть. О чем нельзя было забывать, так это об оставшихся пассажирах первой машины и о парне с разряженным гранатометом. Возможно, у него есть и третий.
Пошатываясь, я встал на ноги, тут и проявились оставшиеся два стрелка. Они вынырнули из-за клубов дыма, вырывавшихся из останков моей «мицубиси» и оказались со мной лицом к лицу. Не знаю, как я выглядел, но их зрелище впечатлило.
— Мать… — очевидно, вспомнил детство один из них. Может, он хотел сказать и еще что-то, только я и мой пистолет не дали ему такой возможности.
Второй развернулся и бросился бежать. Я отшвырнул пистолет в сторону, но не потому, что не люблю стрелять в спину. На его счет у меня были свои планы.
Вложив остатки сил в прыжок, я навалился на него и повалил на асфальт. Он пытался сопротивляться, но я свернул ему шею и припал зубами к сонной артерии. Лучший способ восстановить жизненные силы — это набраться их у кого-то еще.
Его теплая кровь ласкала мои внутренности, огонь боли затихал, а ярость разгоралась все сильнее. Да что они о себе возомнили, эти людишки? Решили поиграть в игры с бессмертными? В этих играх для них отводиться только одна роль — роль проигравших…
Когда я оторвался от трупа, прочувствовавший ситуацию парень из «линкольна» уже впрыгнул на водительское сиденье и пытался дать газ. В два прыжка я настиг машину, рванул на себя дверцу и выволок стрелка на асфальт. Моя кровь капала ему на лицо.
— Что же ты творишь? — укоризненно спросил я и ударом кулака погрузил его в глубокий сон. Потом взвалил тело на себя, пошарил правой рукой под щитком приборов, вытаскивая из замка зажигания ключи, и отправил парня досыпать в роскошный и вместительный багажник американского монстра.
Оставалось только два дела. Уже не шатаясь, я вернулся к догорающим останкам своей машины и вошел в пламя. Одежда сразу же занялась, но я уже не обращал внимания на подобные мелочи. Меня интересовал мой меч.
