Григорий Темкин - Двадцать шестой сезон
Подождав и не получив больше пищи, озеро наконец-то обратило внимание на нас. На поверхности, почти успокоившейся, возник вдруг тугой прозрачный бугор. Он поднялся, постоял неподвижно, а потом двинулся в нашу сторону. Докатился до берега и щупальцем потянулся ко мне. Вот так озеро и схватило оставшихся без шлемов Бурцена и Аниту. Схватило, чтобы сожрать, переварить до последней клеточки в своей ненасытной утробе. Вот он, убийца! Я буквально задрожал от ненависти. Этот монстр, это чудовище не имеет права на существование!..
Рука сама поползла вверх и нацелилась раскрытой ладонью в центр омерзительного, влажного, будто источающего слюну языка озера-хищника.
- Стой! - не вскрикнул даже, а взвизгнул Саади. - Вы не смеете!..
- Еще как смею, - стиснув зубы, ответил я, отталкивая его. Из перчатки между указательным и средним пальцами выскочил ствол бластера. Теперь последнее движение - чуть сжать кулак.
Но я недооценил Саади. Прежде чем я успел выстрелить, Набиль оказался у меня за спиной и...
Защитное поле костюма отгораживает человеческое тело от всего, кроме человеческого тела. Это необходимо: в космосе случается всякое, и товарищ, если надо, должен суметь оказать первую помощь: расстегнуть одежду, дать лекарство, сделать массаж сердца... Рука в перчатке будет остановлена полем, но обнаженная рука беспрепятственно дойдет до автоматических застежек костюма. Этого обстоятельства я не учел в своих умопостроениях, но, как видно, учел Набиль Саади.
...Засученная по локоть волосатая рука профессора мелькнула у меня над головой. Озеро вспыхнуло перед глазами, словно сверхновая звезда, и рассыпалось на цветные пляшущие кольца. Я потерял сознание, быть может, на несколько секунд. Придя в себя, я увидел в руках у Набиля Саади мой шлем. Я понял, что проиграл, хотя и разгадал тайну убийства.
И в тот раз, семнадцать лет назад, Набиль подкрался к Бурцену и Аните, оглушил их по очереди ударом голого кулака, благо силы ему не занимать. Потом снял шлемы и столкнул астронавтов в озеро, о свойствах которого уже знал... Теперь моя очередь... Но гиперграмма моя дойдет, я погибаю не напрасно...
Ни сил, ни смысла сопротивляться дальше не было.
В небе над Мегерой продолжали свою бесконечную чехарду два солнца Красное и Желтое - и четыре спутника - каменные безжизненные луны. Стихии владели планетой безраздельно двадцать пять сезонов в году из двадцати шести. И только на один сезон нехотя передавали свои права пробуждающемуся Разуму. Немногочисленные мыслящие озера с любопытством осматривали, ощупывали телепатическим арканом планету, обменивались впечатлениями. Их мысли были о визите пришельцев, хотелось узнать о них и понять. Разуму становилось тесно в двадцать шестом времени года...
ЭПИЛОГ
Всем своим видом - лохматыми нахмуренными бровями, носом, сварливо нависшим над нижней половиной лица, поджатыми губами - Таламян выражал недовольство. Он заявил:
- Я вами недоволен, Алексей Васильевич. Вы позволили вашим фантазиям увести вас слишком далеко. Ну хорошо, я готов понять, что у вас мелькнула мысль, связывающая гибель людей на чужой планете с преступлением. Но вы ее, эту мыслишку, не только не выкинули, вы ее превратили в рабочую гипотезу, поставили под сомнение порядочность таких людей, как доктор Елена Бурцен, капитан Масграйв, профессор Саади...
Алексей Санкин сидел в кресле напротив Главного и не поднимал глаз.
Набиль Саади великодушно согласился детективные завихрения Алексея не предавать гласности и обещал забыть, поэтому всем непосвященным было известно только то, что Саади и Санкин провели блестящую разведку планеты Мегера, обнаружили уникальную мыслящую субстанцию и установили с ней контакт.
Переговоры с Озером начались в тот же памятный и богатый впечатлениями день. Алексей, совсем уж было распрощавшийся с жизнью, с удивлением обнаружил, что его голова - в шлеме! Зато Саади сидел на земле с обнаженной головой, и его шлем валялся в траве. Вначале Алексей подумал, что Абу-Фейсал сошел с ума или впал в транс, загипнотизированный хищником. Потом заметил, что взгляд профессора, устремленный на Озеро, вполне осмыслен, а губы шепчут какие-то слова. Алексей прислушался, но ничего не разобрал: Саади бормотал беззвучно.
До Алексея вдруг дошло, что Набиль не собирался его убивать. Удар по затылку был единственным средством остановить его несдержанный порыв. Алексей посмотрел на спокойное Озеро и решился. Расстегнул застежку шлема и тут же зажмурился, ослепленный лавиной образов, хлынувших в мозг.
В некоторых символах Алексею угадывались мегерианские животные, но большую часть изображений понять было невозможно. И тем не менее контакт с внеземным интеллектом все же возник! Озеро, которое он чуть было не уничтожил выстрелом бластера, разговаривало, пыталось найти с ними общий язык!
Им неслыханно повезло. Совершенно случайно гиперлет забросил Санкина и Саади на Мегеру именно тогда, когда приближался Двадцать шестой сезон единственное время, когда Озеро обретало состояние разумности. Профессор сравнивал это с обыкновенным человеческим сном в масштабе годового цикла, с той только разницей, что мы, люди, просыпаем в году где-то одну четвертую часть жизни, но спим с перерывами, а Озеро спит почти девяносто процентов времени, и подряд.
Какими категориями мыслит Озеро, ни Алексей, ни Саади не поняли, да и не надеялись понять за единственный день Контакта. Этим будут заниматься сотни ученых, и трудно сказать, когда станет возможным осмысленный диалог. Но кое-что исследователи сумели понять: например, что Озеро не одинокий мыслящий представитель планеты, что есть еще другие Озера на Мегере... Период разумности их длится всего один сезон, когда природа позволяет не заботиться ни о пище, ни об энергии. Позже, когда меняются климатические условия, Озеро неохотно покидает свою разумную ипостась: еще несколько дней борется, пытаясь удержать разбегающиеся мысли, и не замечает, как возвращается в хищное состояние.
В такое переходное время и оказались на берегу Озера Бурцен и Декамповерде. Они уловили последние обрывки мыслей Озера, сообщили о них на форстанцию и решили продолжить наблюдения. Астронавты пали жертвами, но не инопланетного интеллекта, а уже бездумного, алчного хищника.
Санкин и Саади застали предшествовавший состоянию Разума пограничный период Мегеры. Озеро переходило из хищной стадии в разумную. И если бы не твердая тяжелая рука Саади, в последний момент удержавшая Санкина от непоправимого шага, жертвой непонимания на сей раз мог стать мыслящий представитель чужой планеты.
- Я помирился с Саади, - сказал Алексей Таламяну. - Он больше не обижается...
