Герберт Уэллс - Остров доктора Моро (пер. Быкова)
— Ради Бога, — вскричалъ Монгомери, — замолчите, Прендикъ!
— Прендикъ! — позвалъ меня Моро.
Они оба нарочно кричали въ одинъ голосъ, чтобы заглушить мои слова. Между тѣмъ позади нихъ собирались любопытныя лица уродовъ съ недоумѣвающими минами, безобразными отвисшими руками и съ изуродованными спинами. Они, казалось, силились понять меня и припомнить свое человѣческое прошлое.
Я продолжалъ имъ кричать тысячу различныхъ вещей которыхъ теперь не помню: все сводилось къ тому, что уроды могли бы убить Моро и Монгомери, и имъ не слѣдовало бы бояться ихъ. Подобныя мысли старался я пробудить въ чудовищахъ передъ своей безповоротной кончиной. Я видѣлъ, какъ существо, видѣнное мною уже въ первый вечеръ своего пребыванія на островѣ, съ зелеными глазами и въ какихъ-то грязныхъ отрепьяхъ, шло изъ-за деревьевъ, чтобы лучше услышать меня. За нимъ подходили и другія.
Наконецъ, я остановился, чтобы перевести дыханіе.
— Послушайте меня минуточку, — заговорилъ Моро своимъ сильнымъ и рѣзкимъ голосомъ, — а потомъ говорите, что вамъ угодно!
— Ну! — сказалъ я.
Онъ откашлялся, подумалъ нѣсколько секундъ и закричалъ:
— По латыни, Прендикъ, на дурномъ латинскомъ языкѣ постарайтесь меня понять. Ні non sunt hommes, sunt animallа, girae nos habemus (это не люди, а обыкновенныя животныя), они подвергались вивисекціи, своего рода фабрикаціи человѣчества. Я вамъ все объясню, выходите изъ воды!
— Хорошо сказано! — вскричалъ я со смѣхомъ. — Они были людьми, такъ какъ говорятъ, строятъ хижины и варятъ себѣ ѣду. И не думайте, чтобы я вышелъ отсюда!
— Около васъ очень глубоко… Тамъ же водятся въ большомъ количествѣ прожорливыя акулы…
— Вотъ это-то мнѣ и надо! — отвѣтилъ я. — Коротко и ясно. Въ добрый часъ. Я хочу сперва съ вами сыграть хорошую штуку!
— Подождите!
Онъ вытащилъ какой-то предметъ изъ своего кармана, онъ блеснулъ на солнцѣ — и бросилъ его къ своимъ ногамъ.
— Вотъ заряженный револьверъ, — сказалъ онъ. — Монгомери сдѣлаетъ то же самое. Потомъ мы отойдемъ по плоскому морскому берегу на такое разстояніе, какое вы считаете подходящимъ. Тогда придите и возьмите револьверы!
— Такъ-то такъ, но у васъ, навѣрное, еще третій?
— Я васъ прошу, Прендикъ, немного подумать. Во первыхъ, я васъ не звалъ на этотъ островъ, во вторыхъ, въ послѣднюю ночь мы лѣчили васъ, и овладѣть вами представлялся особенно удобный случай. Наконецъ, теперь, когда вашъ первый страхъ прошелъ, и вы можете обдумать, что вамъ говорятъ, то скажите по совѣсти, развѣ Монгомери принадлежитъ къ такому типу людей, какимъ вы его себѣ представляете? Мы васъ искали и преслѣдовали для вашего же блага, ибо весь этотъ островъ наполненъ… феноменами, враждебными вамъ. Съ какой же цѣлью мѣшать намъ вашему желанію утопиться?
— Почему вы направили вашихъ людей на меня, когда я находился въ пещерѣ?
— Мы рѣшили присоединиться къ вамъ и избавить васъ отъ опасности. Послѣ этого мы нарочно потеряли вашъ слѣдъ, ради вашего же спасенія!
Я размышлялъ. Его слова казались мнѣ правдоподобными. Потомъ я вспомнилъ еще объ одномъ.
— А что я видѣлъ… въ оградѣ? — спросилъ я.
— Это былъ пума!
— Послушайте, Прендикъ, — сказалъ Монгомери. — Вы безразсудный глупецъ. Выходите изъ воды, возьмите револьверы и тогда говорите. Мы не можемъ сдѣлать больше того, что сдѣлали!
Нужно было признать справедливость его словъ. По правдѣ сказать, я всегда не довѣрялъ и боялся Моро. Но Монгомери былъ человѣкъ, который могъ меня слушать.
— Отойдите подальше вдоль берега и поднимите руки вверхъ! — проговорилъ я послѣ нѣкотораго размышленія.
— Нѣтъ, нельзя! — сказалъ Монгомери съ выразительнымъ кивкомъ головы назадъ. — Въ этомъ увидятъ недостатокъ достоинства!
— Идите, въ такомъ случаѣ до деревьевъ, я васъ прошу!
— Какія идіотскія церемоніи! — сказалъ Монгомери,
Оба они повернулись лицомъ къ шести или семи страннымъ двуногимъ чудовищамъ, которыя, мрачныя и неподвижныя, стояли на солнцѣ и въ то же время находились въ тѣни, падающей отъ деревьевъ. Монгомери защелкалъ кнутомъ, и они, быстро повернувшись на пяткахъ, бросились бѣжать врассыпную въ чащу деревьевъ. Когда Монгомери и Моро удалились на порядочное разстояніе отъ меня, я вышелъ на беретъ, поднялъ револьверы и осмотрѣлъ ихъ. Для полной убѣдительности въ томъ, что они заряжены, я выбралъ большой кусокъ окаменѣвшей лавы и выстрѣлилъ; къ моему удовольствію камень превратился въ обломки, смѣшавшіеся съ пескомъ.
Тѣмъ не менѣе съ минуту я колебался.
— Я принимаю рискъ! — проговорилъ я, наконецъ, и съ револьверами въ рукахъ поднялся по гладкому морскому берегу, чтобы присоединиться къ нимъ.
— Такъ-то будетъ лучше! — безстрастно сказалъ Моро. — Своимъ поведеніемъ вы испортили: мнѣ лучшую часть моего дня!
Съ снисходительнымъ видомъ, оскорбительнымъ дня меня онъ и Монгомери въ молчаніи шли впереди меня.
Толпа уродовъ продолжала стоять въ удивленіи, отодвинувшись къ самымъ деревьямъ. Я прошелъ мимо нихъ по возможности спокойно. Одинъ изъ нихъ сдѣлалъ видъ, что хотѣлъ послѣдовать за мною, но стоило Монгомери поднять кнутъ, какъ онъ убѣжалъ. Остальные, не двигаясь, провожали насъ глазами.
Они, безъ сомнѣнія, могли быть животными. Но мнѣ никогда не случалось встрѣчать разсуждающихъ животныхъ.
VIII
Моро объясняется
— А теперь, Прендикъ, я объяснюсь! — сказалъ докторъ Моро, послѣ того какъ мы пообѣдали. — Я долженъ признать, что вы самый требовательный гость, кого я когда либо встрѣчалъ, и предупреждаю васъ, что это послѣднее одолженіе, которое я дѣлаю по отношенію къ вамъ. Вы можете, если угодно, угрожать лишить себя жизни; я не пошевельну пальцемъ, хотя для меня это было-бы нѣсколько непріятно!
Онъ сѣлъ въ мягкое кресло, держа въ своихъ блѣдныхъ и гибкихъ пальцахъ сигару. Свѣтъ висячей лампы падалъ на его сѣдые волосы; взглядъ былъ обращенъ чрезъ маленькое окно безъ стеколъ къ небу. Я также сѣлъ насколько возможно дальше отъ него, между нами находился столъ и револьверы лежали на разстояніи руки отъ меня. Монгомери не было. Я не особенно желалъ быть вмѣстѣ съ ними въ столь маленькой комнаткѣ.
— Вы допускаете, что вивисекцированное человѣческое существо, какъ вы его назвали, есть. вмѣстѣ съ тѣмъ, пума? — проговорилъ Моро. Онъ ввелъ меня во внутренность огороженнаго мѣста, чтобы я могъ-бы убѣдиться въ этомъ на самомъ дѣлѣ.
— Да, это пума, — отвѣчалъ я, — пума еще живая, но отпрепарированная и изуродованная такимъ образомъ, что я не желаю никогда болѣе видѣть подобное живое мясо. Всѣ гнусные…
