Джеффри Барлоу - Последний из лукумонов (Спящий во тьме - 3)
Тут подоспел официант с заказанным напитком. Кружки наполнили, сдвинули в направлении мистера Найтингейла - и мистер Хантер провозгласил тост:
- За здоровье, за долгую жизнь и за великодушие мистера Найтингейла!
- Ага! Ага! - взревели приятели Боба.
- Так осушим же чаши и докажем тем самым, что вражда позабыта!
- Вот именно, - воскликнул обладатель зюйдвестки. - Давай, Боб, пей до дна. Не на твои же деньги гуляем! Он тебе заздравную чашу предлагает, в знак примирения, в конце-то концов!
- Ну, скажу я вам... - промолвил Боб, принюхиваясь к грогу, прежде чем пригубить, - ему вдруг пришло в голову, что с мистера Хантера станется подсыпать туда яда. В уродливом лице его отразилось удивление. - Мой любимый сорт!
- Ага, нос у него - что надо! - рассмеялся третий собутыльник.
- Никаких обид, - повторил Джон Хантер, доканчивая свою кружку. Поскольку у вас для меня ничего нет, я отправлюсь за своей собственностью в Шадвинкл-Олд-Хаус. Она ведь там, да? Еще раз спасибо за ценные сведения.
Мистер Джон Хантер подобрал шляпу и перчатки и, напоследок окинув взглядом зал, распрощался и ушел.
Все так и покатились со смеху: бражникам рисовалось в воображении, как мистер Хантер предстанет перед скрягой - этим султаном высокомерия, этим высоким седовласым властелином - и потребует возвращения своего сокровища. Хохотали все, кроме Боба: тот, погрузившись в мрачную задумчивость, потягивал грог и не сводил бегающих глаз с двери, за которой исчез мистер Хантер. Хотя говорил тот вроде бы беспечно, мистер Найтингейл не сомневался: молодой кровавый джентльмен, черт подери, абсолютно серьезен.
Собутыльники приметили его настрой и сурово отчитали приятеля. Однако с ходом времени они все больше клевали носами над кружками - по мере того как спиртной дух все глубже просачивался в их мозг. А Боб все сидел, не говоря ни слова и тихонько постукивая по столу опустевшей чашей. Послышался чей-то смех - резкий, циничный, издевательский. Невесть с какой стати мистер Найтингейл глянул на чашу, внимательно присмотрелся к ней... ему вдруг показалось, что резное лицо ожило.
Он поморгал и посмотрел еще раз. Нет, это не иллюзия. Ухмыляющаяся физиономия ухмылялась по-прежнему, вот только губы разошлись сильнее, обнажив еще больше острых зубов. По мере того как усмешка делалась шире, круглые глаза сощурились, превратившись в хитрющие щелочки.
- Это еще что за обезьяньи штучки? - проворчал оторопевший Боб, почесывая в немытой голове.
Он поднес чашу к самым глазам, чтобы изучить ее повнимательнее: теперь страхолюдную рожу от его собственной физиономии отделяли какие-то несколько дюймов. Жутко кося глазом, он пытался понять, не изменились ли остальные черты резного лица. Издевательский смех прозвучал снова, и Боб потрясенно осознал, что звук доносится от чаши. Но не успел он что-либо предпринять, как чаша задвигалась в его руке... челюсти вцепились ему в нос, и остро заточенные зубы впились глубоко в кожу.
Вопли боли разбудили Бобовых сотоварищей; невзирая на свое состояние, они тут же встревоженно повскакивали на ноги. Испуганно оглядываясь по сторонам, однако не видя ровным счетом ничего, кроме мистера Найтингейла, уткнувшегося в чашу, они потребовали сообщить им, что происходит и кто в опасности. Но вот они заметили, что Боб выпустил чашу из рук, а она осталась в прежнем положении, прицепившись к носу точно этакий керамический нарост. Что еще хуже, чаша чуть заметно завибрировала: не иначе как от напряжения, ведь, чтобы удержаться на Бобовой физиономии, ей требовались немалые силы.
Тем временем на крики в отдельный зал сбежались хозяин заведения и официанты, а заодно и нескольких любопытных посетителей.
- Снимите ее с меня! - вопил Боб. Он вскочил на ноги и затанцевал вокруг стула, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой и встряхиваясь, точно ломовая лошадь. Никакого результата. Он завертелся волчком, как одержимый, и замолотил руками, словно, избавляясь от лишней энергии, мог хоть сколько-нибудь облегчить боль. Напрасно!..
- Уберите ее с моего лица! - ревел он.
Хозяин заведения храбро выступил вперед, ухватил мистера Найтингейла за плечи, выпрямляя беднягу, а затем вцепился в ручку чаши и яростно рванул ее на себя. Невзирая на все усилия, ему удалось лишь притянуть чашу к себе, а вместе с нею и измученного Боба.
- Нет! Нет! Нет! - заорал возмущенный страдалец. Из его глаз текли слезы, из носа - кровь. - Назад! Назад! Так не выйдет, ты, обезьяна!
Потрясенный трактирщик отступил на шаг-другой. Поначалу-то он счел все это озорной проделкой, как и Бобовы сотоварищи, - и факта этого не сокрыл.
- Никакая это не проделка! - завопил мистер Найтингейл, перескакивая с одной ноги на другую, как если бы по полу были рассыпаны раскаленные угли. - Ох, Боже мой, Боже мой, Боже мой... сжальтесь надо мной хоть кто-нибудь! - Он выдернул из кармана засаленный платок и попытался остановить им кровь. - Ох, Боже мой, Боже мой, Боже мой!
- Бога-то зачем призывать? - удивился один из зрителей: он, как и многие другие присутствующие, до сих пор не верил глазам своим и взять не мог в толк, что происходит. - Смел парень, ничего не скажешь! Вот уж не знал, что Боб Найтингейл в религиозность ударился! Неужто и впрямь рассчитывает на помощь с небес?
Собутыльники Боба были бессильны что-либо сделать: им оставалось лишь расступиться и наблюдать. Раза четыре или пять перепуганный Боб хватался за чашу, порываясь сдернуть ее с носа. Но едва пальцы его смыкались на ручке, боль многократно усиливалась. Чаша находилась в каком-то дюйме от его лица, так что Боб отлично видел, как один из сощуренных глаз приоткрылся и озорно ему подмигнул.
- Да что за шутки такие?.. Ох, Боже мой, Боже мой... молодой кровавый джентльмен, черт его дери... что за шутки-то? Это, никак, фокусы ваших богов с копытами? - выкрикнул он, обращаясь к давно ушедшему Джону Хантеру.
Спасения ждать было неоткуда: и не только потому, что помочь бедняге возможным не представлялось, но еще и потому, что никто не собирался ради него и пальцем пошевелить. Единственное исключение составлял трактирщик; впрочем, он заботился не столько о благополучии Боба, сколько о благоденствии и репутации своего заведения. Проблема Боба, посмею заметить, состояла в том, что окружали его и компатриоты, и знакомые, и деловые партнеры, - но вот, будучи человеком некомпанейским, друзьями он так и не обзавелся.
Боб попытался унять кровь, промакивая платком вокруг носа и под носом. Ну и зрелище же предстало взорам сторонних наблюдателей! Охваченный паникой Боб, с чашей на носу и смятым, пропитанным кровью носовым платком под нею, завывая, выделывал курбеты по всему залу.
