Людмила Свешникова - Лиловая собака (сборник)
Полиция начала сомневаться в причастности Лопе к убийству, но он ещё был в тюрьме. Следователи выдвигали разные версии, в том числе будто бы преступник с расстояния бросает нож. Около трупов никогда не удавалось найти нож и следы человека, словно убивал призрак.
Время ночных блужданий стало для Рика словно бы общением с Карьятой. Он вспоминал кусочек за кусочком короткую её жизнь, забавные случаи из детства, и она вставала перед его мысленным взором то крохотной девочкой в застиранном платьице, с испачканными кукурузной кашей щёчками, то красивой девушкой с ярким цветком в пышных волосах. Сморщенная кожа его лица помнила прикосновения нежных губ, а слух — звонкий голос и слова простых песенок. Карьята всю ночь была рядом и просила отыскать того, кто лишил её радости жить. Старый Рик поклялся, что не умрёт, пока не найдёт убийцу.
В эту ночь небо обвисло тяжёлыми тучами, предвещая ливень, стояла густая темень, и Рик брёл, словно в воде, не видя своих ног. Каждую минуту мог хлынуть дождь, и тогда от нагретой земли поднимется туман, в котором ничего не увидишь за два шага.
Рик думал о смерти. Он слышал её дыхание за спиной и просил повременить, пока не исполнит просьбу Карьяты. Он думал и о жизни и был благодарен ей за редкие дни счастья. Разве не был он счастлив в тот день, когда Карьята кричала в новой, гулкой квартире, желая, чтобы Рика вместе со старой хижиной сожрали крысы, а потом весело хохотала. Добрая Карьята! Из-за него она отказалась от жилья с белой ванной и светлым полом! Вспоминая, Рик улыбался — на ночных дорогах внучка словно была живой и была рядом, поэтому бессонные ночи не были для него в тягость.
Предвестниками ливня на лицо Рика упало несколько тяжёлых капель, и он ускорил шаги: не все тёмные улицы пройдены, а до рассвета далеко.
Он проходил неподалёку от своего дома, по безлюдной улице с давно погасшими окнами, и тут перед ним сверкнули два зелёных огонька, а следом он увидал Карьяту. Она шла навстречу знакомой лёгкой походкой, и темень таяла вокруг неё.
— Карьята, это ты?! — воскликнул он, но она вдруг сжалась в тёмный комок и упала Рику на грудь. Нож проскрежетал и соскользнул с каната, обвивающего его шею. Рик сжал тёмный комок в руках, и он забился, издавая хриплые вопли. Он всё давил и давил его, чувствуя нож, кромсающий руки и грудь, а потом закричал и, наверное, кричал громко, потому что, упав без сил на землю, услышал рядом голоса людей.
Лопе привезли из тюрьмы в кабинет к инспектору полиции.
— Извини нас, парень, — сказал инспектор, — но нельзя было не арестовать тебя — все улики сходились. Думалось, что ты из той шайки негодяев.
— Поймали убийцу? Кто он?
— И да и нет. Оружие убийства нашёл старина Рик. К сожалению, только оружие.
— Не понимаю!
— Ты долго пробыл в тюрьме и, я думаю, заслужил чтобы кое-что увидать, — сказал инспектор. — Идём!
Они прошли коридорами полицейского управления, и инспектор распахнул перед Лопе дверь, выкрашенную белой краской.
— Сюда нельзя посторонним! — загородил дорогу человек в халате и резиновых перчатках.
— Ему-то можно, — сказал инспектор. — Он безвинно арестован, а невеста погибла. Помните девушку с консервной фабрики, что была первой? Расскажите всё этому парню.
— Гляди! — сказал криминалист Лопе и сдёрнул кусок ткани с того, что лежало на столе.
На столе лежал большой тёмно-серый кот.
— Я где-то видел его раньше! — воскликнул Лопе. — Постойте, постойте, это кот синьора Почако, соседа Рика!
— Да, так сказал сам Рик, пока мог разговаривать.
— Причём здесь дохлый кот? — спросил Лопе.
— Смотри — и поймёшь! — Криминалист пинцетом раздвинул кошачью пасть.
Нижняя челюсть была беззубой. Из верхней торчала широкая острая кость.
— «Нож» кошка вонзала в сонную артерию. Человек получал болевой шок и быстро истекал кровью. «Нож» вживлён путём тонкой хирургической операции, нижние зубы удалены, наверное, чтобы не было впечатления укуса. Во всей дьявольской истории наука пока не разобралась. Ясно одно: убийца был отличным хирургом и умел гипнотизировать или внушать мысли на расстоянии.
— Почему кошка кусала всегда в шею? — спросил Лопе. — Она что, дрессированная?
— Нет, ею управляли. Вот что нашлось в черепной коробке. — Криминалист поднял пинцетом продолговатый кусочек металла, похожий на пулю.
— Значит, Почако?! — Лопе сжал кулаки. — Расправлюсь сам, выставляйте в охрану хоть тысячу полицейских!
— Успокойся, — положил инспектор руку на его плечо, — расправляться пока не с кем. Он исчез той же ночью вдвоём с одним таксистом — украли в гавани яхту.
— Как же так?!
— Должно быть, получил сигнал от своей киски. Обшаривается всё море с воздуха и на воде, но ничего. Как растворились, нет даже обломков. Едем в больницу, Рик хочет тебя видеть. Твердит: всё сделал, пришло его время. Эти старики так упрямы: задумают умирать, так обязательно умрут. Но какой всё же великолепный старик! Ухитрился сделать то, до чего не могла додуматься вся полиция. Несколько месяцев блуждал по ночам, замотав шею синтетическим канатом. Кошка не смогла перегрызть, и он задушил её.
Старый Рик умирал, и это было сразу видно по потерявшей смуглость коже, словно осыпанной теперь пеплом, по слипшимся серым губам, по отрешённому и неподвижному спокойствию.
— Отец! — припал лицом к его плечу Лопе. — Отец, ты понял — я не виноват!
Медленно, медленно поднялись веки умирающего, медленно выпросталась из-под одеяла забинтованная рука и коснулась головы Лопе.
— Я не верил в твою вину, Лопе… — прошелестел голос, — моё время настало…
— Ему нельзя много разговаривать, — сказала молоденькая медсестра, дежурившая у постели Рика. — Он потеряет последние силы!
— Прощай, Лопе, — сказал Рик, — прощай, и помни: будьте осторожными… Зло таится, как змея в норе…
— Уходите! — приказала медсестра.
Они вышли из палаты, и Лопе прислонился к стене, закрыв лицо руками.
— Держись, парень! — сказал инспектор. — Отвезу тебя домой, там успокоишься.
— Мне бы хотелось проехать мимо дома Рика, хотя это не по пути.
И они проехали мимо дома, покрытого пальмовыми листьями, мимо того дома, откуда так недавно навстречу Лопе выбегала нарядная Карьята.
— Ну вот и всё, — вздохнул Лопе. — Если старик выживет, я заберу его к себе.
— Врачи сомневаются, видно, упрямец решил умереть, отказывается от переливания крови, от лекарств. Впрочем, я понимаю его: не может жить без внучки. Про какую змею он говорил тебе? Верно, бредил?
— Нет, он не бредил, — сказал Лопе.
РОЩА
