Алекс Карр - 9-я книга. Тарат Зурбин
Таким образом я стремился лишь к одному, защитить Ратитайрис от влияния интайрийских микроорганизмов, ведь мы не собирались хоть как-то повлиять на дальнейшее развитие ее биосферы. В дальнейшем всем членам экспедиции было раз и навсегда запрещено покидать пределы острова без прочных изолирующих скафандров.
Наши помощники-синтетты справились со своим заданием за каких-либо пять недель и вскоре мы смогли спуститься с "Уригленны" на остров. Экипаж корабля, за исключением его ученых и некоторого числа техников, оставался не у дел и Кайор решил продолжить исследования окружающего космического пространства и поставить в этом секторе галактики навигационные маяки в каждой, мало-мальски примечательной, звездной системе. Это должно было пригодиться нам в дальнейшем. Мои коллеги нисколько не сомневались в том, что я смогу, рано или поздно, преодолеть кризисную ситуацию и потому больше думали о будущем.
Мы же стали заниматься исследованиями. Интари, из числа подчиненных администратора Элта занялись изучением природных ресурсов звездной системы и некоторым благоустройством ближнего космоса. Так, в частности они вместе со специалистами из экипажа "Уригленны" довершили дело, начатое планетой Юпитер, взорвав одну нестабильную планету и получив несколько десятков очень крупных астероидов, чьи орбиты были более стабильны и, впоследствии, уже никак не могли столкнуться с Ратитайрисом. Тем же самым должны были заниматься в дальнейшем и боевые спутники, и надо сказать, что они справились с этой задачей неплохо, по сравнению с другими планетами солнечной системы, крупные небесные тела падали на Землю в сотни раз реже и не доставляли таких хлопот как Марсу, Венере или другим планетам.
Первой и главной нашей задачей было изучение биосферы Ратитайриса. Этой работой, в основном, занимались почти все наши синтетты. Именно они месяцами пропадали в экспедициях и тщательно исследовали растительный и живой мир планеты, от заоблачных горных вершин до самых глубоководных впадин на дне океана. Мне была нужна полная картина всего происходящего на Ратитайрисе и ничто не должно было ускользнут от нашего внимания, ведь от этого зависела вся наша дальнейшая судьба.
В то время Земля была девственно чистым миром, имевшем на редкость мощную и активную биосферу, состоящую на вершине своей пирамиды из огромного количества самых разнообразных животных, что в значительной степени привлекло мое внимание. Другой особенностью было то, что Земля являлась миром, в биосфере которого, в основном, царствовал закон простой линейной симметрии. Подавляющее большинство высших животных имели всего четыре конечности, по две с каждой стороны вдоль вертикальной оси симметрии, что собственно и говорило за то, что этот мир способен породить разумную жизнь. Такие выводы я сделал исходя из положений науки, развитой на Интайре, которую мы теперь, для простоты, называем земным термином ксенобиология.
С точки зрения интайрийской ксенобиологиии, Ратитайрис относился к той категории миров, которые было принято называть мирами высших форм жизни. Как правило, это были миры кислородно-углеродного биохимического цикла, в которых главенствующими являются белковые формы жизни. Интайрийская ксенобиология накопила множество сведений о подобных мирах и они были очень подробно классифицированы. Ратитайтрис с его предельно насыщенной биосферой, не представлял из себя особой загадкой для меня и почти все в этом мире было для меня понятно, но для того, чтобы объяснить свои дальнейшие поступки, Джейн, я непременно должен рассказать и о других формах жизни.
Редким исключением среди миров высших форм жизни являются миры, в которых атмосфера состоит из смеси химически активных газов, – фтор-кислород-благородные газы или фтор-хлор-кислород-благородные газы. В такой атмосфере редко возникают высшие формы жизни, но все-таки, в некоторых случаях, такое случается и в таких мирах возникают квазибелковые, кремний-углеродные формы жизни, отличающиеся невероятно высокой жизнестойкостью и сопротивляемостью к внешним условиям собственной среды обитания, да, и к любой другой среде обитания.
В Срединной доле галактики Хизан таких миров, по слухам, было всего шестьсот семнадцать и лишь на одном из этих миров, – Майруме, развилась разумная форма жизни. Правда, надо отметить что Майрум самый древний из миров нашей галактики и майрумская цивилизация насчитывает более полутора миллионов лет своего развития.
Мы в те времена называли этих существ на интайрийский манер, – мужчина согласно этого принципа был для нас майрум, женщина – майрума, а весь народ – майруми. Эта древнейшая раса накопила огромные знания и никогда не вмешивалась во внутренние дела своих соседей. Майруми редко вступали в контакты, да, оно и было понятно, ведь они жили по сто тысяч лет и вряд ли мы, остальные обитатели галактики Хизан, были им интересны. Интайр поддерживал контакты с Майрумом и даже получал от него кое-какие научные знания.
Правда, последний раз такой контакт имел место почти за триста лет до того дня как мы вылетели на Фроймил, после чего майруми никто не видел. Ходили слухи о том, что они покинули галактику Хизан и разбрелись по всей Вселенной, но проверить это было трудно, все как-то не находилось желающих лететь к планете Майрум, ведь из звездной системы Латем не возвратился назад ни один из посланных туда кораблей и в этом трудно было обвинять майруми, которые предпочитали встречаться со своими соседями в нейтральном космосе и лишь тогда, когда они сами того желали.
Никто в Срединной доле не знал того, как выглядел Майрум в действительности, но, судя по тому, какими были космические корабли майруми, это был удивительный мир, ведь они передвигались в открытом космосе на обычном обломке гранита, на котором имелся небольшой грот, крохотный садик с еще более крохотным озерцом под звездами и над всем этим, без каких-либо силовых полей и купола, витала атмосфера. Как все это достигалось, – движение со сверхсветовой скоростью без малейшего признака тахионных турбин и сохранение атмосферы без силового поля, было неизвестно.
Майруми были невысоки ростом, не выше метра семидесяти пяти, и были похожи на ожившие бронзовые статуи. Они были неторопливы как в движениях, так и в разговорах и их никогда нельзя было дозваться. Те интари, которым доводилось общаться с майруми, запоминали это навсегда. Я был одним из немногих ученых Интайра, кому выпала честь встречаться с представителями Майрума сорок семь раз и всегда на эти встречи меня вызывали по разному. То я, вдруг, получал письмо, приходившее ко мне по пневмопочте, в котором сообщались пространственные координаты точки рандеву, то получал сообщение на свой компьютер и никогда нельзя было проследить, откуда это сообщение было отправлено. Порой создавалось впечатление, что майруми просто живут на Интайре среди нас и ничем не выдают своего присутствия.
