Пол Андерсон - Аватара
Не надейся, что мы сумеем спокойно пересидеть здесь несчастье. Мой личный опыт за последние несколько недель свидетельствует о противоположном. Деметра, похоже, расположена в двухстах двадцати световых годах от Земли — это самая последняя оценка, которую я слышал от астрономов, — но что значит это расстояние для корабля, напичканного ядерными боеголовками, если он войдет в Ворота?
О да, — закончил Дэн. — Быть может, мои слова покажутся тебе слишком апокалиптичными. Я уверял тебя, что постараюсь удержаться от фанатизма. Наверно, все как-нибудь уладится. Но я точно знаю — если знаю что-то вообще, — Земля не в состоянии получить свежие идеи, иначе как со звезд. А тем временем старые губят людей, как убили они мою первую жену.
Дэн умолк, утомленный.
— Дэн, ты весь издерган, — Кейтлин едва ли не со слезами прижала его к себе. И наконец сказала:
— Ты никогда не говорил мне, что на самом деле случилось с Антонией. Я знаю, что ты любил ее. Женился на ней, и она умерла плохой смертью. Быть может, ты расскажешь мне о ней сегодня?
Дэн глядел перед собой.
— Зачем тебе эта тяжесть?
— Чтобы я могла понять тебя, мой самый дорогой. Понять тебя и то, что творится с тобой. Потому что тогда я узнаю, что именно в этом событии нанесло тебе самую глубокую рану и не дает тебе смириться с участью «Эмиссара».
— Быть может, — пробормотал он. — Видишь ли, это было политическое убийство, а политика не выжила бы, не застрянь мы в этих двух жалких планетных системах.
— Говори, Дэн, о твоей Антонии. Я напишу песню в ее память, если ты не против.
— Конечно, нет.
— Тогда сперва я должна побольше узнать о ней. Голосом едва слышным и полным горя он начал:
— Начнем прямо с нашего знакомства. После увольнения из миротворческих сил я занялся космической техникой; мне повезло: меня приняли в академию Андийской федерации. Закончив ее, я поступил на работу в «Авентюрерос Планетариос» — в этой крупной корпорации, как тебе известно, доминирует клан Руэда. Я преуспевал, получал приглашения на вечеринки начальства и там познакомился с Тони. Она сама говорила, что будет проклята, если позволит себе припасть к титьке тимократии.
Она занималась астрографией и тоже преуспевала. Мы добились назначения на «Нуэва Сибола». Это Илиадический спутник, ты, может быть, помнишь это, — но там находится и контора «Авентюрерос», а также обсерватория Арп. Шесть земных лет… по необходимости я много путешествовал, вплоть до орбиты Юпитера, но знаешь, голубка, хотя женщины всегда были рядом, тогда я придерживался строгого единобрачия. Тони не отпускала меня, она всегда была рядом, и это улаживало весь вопрос.
Он умолк в объятиях Кейтлин.
— Наконец мы решили пожениться, — продолжил он. — Тони любила детей… зверей и все живое. Она захотела родить дитя у себя в доме, в поместье Руэд. Дело было в том, что ее дед и бабка были слишком стары, чтобы оставить Землю, но не просто мечтали увидеть появление следующего поколения, но видели в нем целое чудо. А почему бы и нет? У меня было дело на Луне, на которое ушло бы несколько недель. Она могла немедленно возвратиться к своим и порадоваться жизни. Это благородные люди. Я рассчитывал закончить дела перед рождением ребенка, отпроситься и отправиться прямо к ней. Словом, едва Тони прибыла в резиденцию, на дом совершили налет террористы. Анонимно они объявили, что таким образом выразили протест против утаивания Руэдами дохода от исследования космоса. Рядовой инцидент в волне революционного насилия, охватившего Южную Америку.
Тогда она временно угасла и теперь вздымается снова. Но направлена опять на Руэд. Конечно, они богаты потому, что у предков их хватило ума завести частное космическое предприятие в Перу. Но сокрытие доходов? Ну что ж, предположим, что деньги будут разделены поровну среди всех oprimidos.
Какую же сумму получит каждая персона? И к кому обратится столица за очередным кредитом? Голубка моя, голубка, когда же наконец эти спасители мира выучат хотя бы основы экономики?
Впрочем, именно та бомба многого не натворила. Она разрушила крыло дома, убила трех слуг, которые провели здесь большую часть своей жизни, — и — увы… увы, — Антонию вместе с младенцем. Она умерла не сразу, ее отправили в госпиталь. Тони просила, чтобы ей показали Луну — это была ее последняя просьба, но фаза была не та. Я находился на обратной стороне в луно-траке, и солнечная вспышка прервала связь.
Вот и вся история. На год я вышел из строя, но Руэды помогли мне выстоять. Помогли и когда я решил отправиться на Деметру, чтобы начать дело наподобие их собственного. Теперь ты понимаешь, почему я так волнуюсь о Карлосе, который сейчас находится на борту «Эмиссара».
Бродерсен и Кейтлин молча сидели рядом. Ночь кончалась.
Наконец он сказал:
— Тони была во многом похожа на тебя.
Будучи бардом, Кейтлин знала, когда нужно промолчать, и дала Дэну то, что могла дать. Сперва он держался пассивно, потом попытался ответить, но Кейтлин намекнула, что это не обязательно. И потом неторопливо осознал всем своим существом, что прошлое ушло безвозвратно, но она рядом.
А еще потом они ненадолго уснули.
Кейтлин проснулась раньше. Встав, Дэн увидел ее у входа в пещеру, силуэт, вырисовывавшийся на той таинственной синеве, что на планетах, подобных Земле, приходит как раз перед рассветом. Кейтлин запрограммировала свой сонадор на гитару без аккомпанемента, и инструмент запел. Очень душевно она допела последний из многих куплетов своей праздничной песни:
Горы в золоте, белеет восток,
Ветерок воспевает рассвет.
Летняя ночь отцвела как цветок,
И пора домой парам сердец,
И рука в руке уходят они
С радостью — вверх, и с радостью — вниз
Слышишь — танцует смех!
От цветущих полей до снежных вершин
Все в предвкушенье утех.
Глава 6
Я был гусеницей; полз по травинке, дремал в куколке и мотыльком пытался долететь до Луны. Перемены оказывались столь глубоки, что тело мое не помнило, каким было прежде; я стал словно бы рожденным для полета. Но я не мог удивиться этому, я просто существовал, но сколь яркой была моя жизнь.
Даже мое младенческое Я, мохнатая, вечно голодная кроха, обитало среди сокровищ: сочного и хрупкого сладкого листа, солнечного тепла, росистой прохлады, ветерка, трогавшего шкурку, бесконечных ароматов, каждый из которых доносил сладкую новость. Потом сокращающиеся дни поведали мне свою весть. Я нашел укромную ветку, оплел выпущенным из живота шелком помещение для себя, а затем свернулся во тьме и умер маленькой смертью. Весь год плоть моя перерабатывала себя, и выползшее из кокона существо принадлежало к совершенно другому виду. Скоро моя верхняя кожица затвердела, крылья сделались сухими и крепкими, и я поднялся к небесам. Мне принадлежала ночь. Она сверкала и искрилась в моих глазах, полная смутных очертаний, которые я лучше распознавал по запаху. Пищей мне был нектар цветов, я впивал его, трепеща крыльями над лепестками. Иногда меня насыщал ферментированный сок дерева и тысячи подобных мне кружили вокруг него. Но еще слаще было ночью подниматься высоко к полной луне, растворявшейся в своем свете как в радуге. Когда запах самки, готовой к продолжению рода, коснулся меня, я превратился в летучее желание.
