Александр Бушков - Провинциальная хроника начала осени
- Я не это имел в виду, - сказал Майон. - Ты опаснее всех потому, что самая непонятная и загадочная. Ты скрываешься в лесах, проносишься видением и снова растворяешься в зелени. Говорят, ты не любишь Олимп?
- Я его не переношу, - безмятежно сказала Артемида. - Что хорошего в этой снежной и туманной вершине? К тому же там постоянные свары - то пытаются свергнуть Зевса, то пресмыкаются перед ним, то вдруг оказывается, что Гефесту в который раз уж наставили рога, то затевается какой-нибудь скандал. А я - хозяйка лесов и лунных дорог, я сама по себе. Никого не хочу знать.
- Однако...
- Я знаю, что обо мне болтают, - сказала Артемида. - Например, что я была любовницей Геракла. Между прочим, Актеон приставал ко мне как раз потому, что наслушался этих басен, - решил, что коль уж и он сын бога, а я, по слухам, весьма доступна, можно рискнуть. А другие, наоборот, приписывают мне разные противоестественные наклонности, вплоть до самых гнусных.
- И где же истина?
- Там, где истине и положено быть, - посередине. Я - хозяйка лесов и лунных дорог и уверена, что звери лучше людей и богов. Уж они-то не предают, будь уверен.
- Тут я с тобой решительно не согласен, - сказал Майон. - Потому что есть еще разум и умение творить добро, создавать красоту.
- Логично, - сказала Артемида. - Но я - женщина, я не собираюсь следовать логике.
- Уходишь от спора?
- Конечно, - сказала Артемида. - Я сумасбродна. Кстати, это человеческая черта.
- Но ты богиня.
- Ах да. Но прелесть в том и состоит, чтобы быть то женщиной - просто женщиной, то богиней.
"То есть вечно между небом и землей, - подумал Майон. - Нескончаемое балансирование меж двумя масками, двумя сущностями, и полное бессилие выразить себя полностью в одной из них: всегда помнишь, что есть в запасе и вторая. Собственно, почему мы так завидуем богам? Нас угнетает та определенность и незыблемость, которой они лишены".
- Пойдем, - сказала Артемида, и он пошел с ней рядом, а по сторонам тенями скользили собаки. - Я решила встретить тебя на дороге и пригласить в гости, Майон, потому что мне стало известно - ты пишешь о Геракле. А я хорошо знала Геракла.
- Сейчас я собираюсь писать о Троянской войне.
- Но ведь одно неразрывно связано с другим.
- Разве? - сказал Майон. - Геракл погиб до того, как война началась.
Артемида скользнула по нему взглядом и ничего не ответила. Они были уже перед входом в пещеру. Собаки легли на землю, высунув языки, и, невероятно, но в их глазах Майону почудилась насмешка. Кто их знал...
Артемида протянула руку, и очаг в глубине пещеры вспыхнул прозрачным багровым пламенем, не дающим копоти. Блики играли на шкурах зверей, покрывавших пол и стены, и шкуры, казалось, шевелились. Майон не чувствовал себя скованно - первое почтительное изумление осталось на ночном берегу, к тому же он помнил все, что говорила Афина о богах и людях.
- Что-то там поделывают мои дорогие родственники? - спросила Артемида, словно угадав его мысли. - Замышляют очередной заговор против Зевса? Можешь не отвечать, я знаю сама. Все эти дрязги с дурацким постоянством вспыхивают на унылой горе что ни день... О чем они тебя просили? (Майон молчал.) Ну а если я прикажу отвечать?
- Я не выдаю чужих тайн, - сказал Майон.
- Быть по сему. В конце концов, меня не интересует Олимп, я уже говорила. К чему мне их сплетни и запутанные взаимоотношения, если в моих лесах я и так - царица? Не о том разговор. Я обещала рассказать о Геракле.
Блики огня играли на ее лице, делая красоту переменчивой и таинственной.
- Какой он был, Артемида? - спросил Майон.
- Называй меня Делия, - сказала она. - Делия - я ведь родом с острова Делос. Так меня называл Геракл.
- Какой он был, Делия?
- Почему-то его очень часто любят представлять грубым и невежественным силачом, находившим противоестественное наслаждение в битвах и истреблении чудовищ. А он был совсем не таким. Конечно, бывал и груб. И с женщинами в том числе: самое трудное для вас - быть с женщиной нежным, вы этого прямо-таки панически боитесь. Но нельзя было заставить его делать то, чего он не хотел. Майон, я готова была стать его любовницей. А он меня отверг улыбаясь и беззлобно шутя. И я не смогла на него обидеться. - Она отрешенно улыбнулась, глядя в пламя. - Обиделись мои псы - за то, что пренебрегают их повелительницей, - и бросились на него. А он сгреб их и побросал в реку: он был Геракл. Пожалуй, я его любила, если только богиня способна кого-нибудь любить. Он не подчинялся никому и ничему.
- Но Эврисфей?
- Да, он служил Эврисфею, - сказала Делия. - И по его приказу совершил все то, что ныне именуется двенадцатью подвигами Геракла. Но потому лишь, что сам того хотел, искупая этой службой давнее, наполовину случайное свое преступление. Геракл - это независимость, доброта и сила. И полное бескорыстие. Он мог совершенно законным образом сесть на микенский трон вместо Эврисфея, но отказался. Он сам создавал царей: когда дорийцы за помощь в войне против лапифов передали ему треть своих владений, он эти владения просто-напросто подарил. И Приам стал царем Трои исключительно благодаря Гераклу.
- Но...
- Да, считается, что Геракл был врагом Трои. Но об этом потом. Сначала - о Геракле-миротворце. Он был миротворцем, Майон. Войны он вел, чтобы примирить враждующих соседей или чтобы отучить кого-то от привычки жить за счет грабительских набегов. Там, где он проходил, прекращались раздоры, смирными становились воинственные цари, гибли угрожавшие людям чудовища. Он хотел объединить всю Грецию. То, что сделал с Аттикой Тезей, - лишь развитие мыслей и идей Геракла. Тезей был хорошим учеником. Нужно было идти дальше. И я знаю точно: они собирались идти дальше, Геракл и Тезей, и за ними шли многие. К ним собирались примкнуть Фивы, кентавры, дорийцы. Она горько усмехнулась. - Но были еще и золотообильные Микены - там тоже намеревались объединить Грецию, разумеется под властью Микен, и, уж конечно, не для того, чтобы законами ограничить власть царей. Геракл был опасен - и тогда он погиб. Предатели попадаются среди любого народа. На этот раз им оказался кентавр Несс.
- Ты хочешь сказать, что по замыслу микенцев... - У Майона перехватило дыхание.
- Да. Я только не знаю кто - Агамемнон или многомудрый Нестор. Скорее всего, оба вместе. Через жену Геракла Несс подсунул отравленную тунику, и Геракл умер. Потом истребили кентавров, свалив вину на Геракла, который не мог уже ничего опровергнуть. И похитили у Геракла смоченные в крови Лернейской гидры стрелы - страшное оружие, без которого не удалось бы взять Трою. И натравили на Фивы Спарту. И все пошло прахом. Тезей вдруг остался без друзей и союзников, без Геракла. Да, еще сочинили романтическую историю о том, как умирающий Геракл завещал стрелы "постороннему" юнцу с ясными глазами, случайному прохожему Филоктету. Хотя этот Филоктет несколько лет числился в спутниках странствий Геракла шпионил для Нестора. Геракла не стало, стрелы похищены, Тезей бессилен. И началась новая грязная интрига - подготовка к Троянской войне.
