Дэвид Герролд - Ярость мщения
Нет, я давно спятил, а сейчас становлюсь еще более сумасшедшим.
Один из мужчин уселся за руль. Рядом с ним разместилась очень худая девушка с мрачным выражением темных глаз. На коленях у нее лежал мой пистолет. Интересно, хочет ли она по-прежнему убить меня? Наконец я вспомнил.
Чтобы удостовериться, я, подавив злость, наклонился к Лули и шепотом спросил: – Ее зовут Марси? – и показал на девушку.
– Угу, – кивнула девочка.
– Так я и думал.
– Ты ее знаешь?
– Когда-то знал.
Три года назад Марси находилась в Денвере. Она потеряла свою собаку по кличке Рангл. Это был нечесаный лохматый белый пес. Он скулил и пытался убежать, а когда червь обрушился на него, страшно завизжал. Но Марси не знала об этом. Я ей никогда не рассказывал. Вместо этого я переспал с ней. Помнит ли она об этом? Может быть, здесь и кроется причина ее ненависти ко мне?
Лули польстило мое доверие. Она предложила: – Хочешь, покажу тебе мой зверинец?
– Твой зверинец?
– Угу! Там у нас есть свинообраз, и вампир, и детеныш…
– Лули! – строго одернула ее Джесси, подсев к нам. – Ты ведь знаешь правила. Гостям нельзя все рассказывать.
– Да, Джесси. Извини меня, пожалуйста.
Лули повернулась ко мне и выразительно прижала палец к губам.
Водитель вывел микроавтобус вперед, и машины выстроились в походную колонну. Я повернулся к окну: может, удастся запомнить дорогу.
Впереди ехали два мотоциклиста, явно выполняя роль разведки. За ними следовал грузовик с двумя большими червями, потом фургон, сзади – грузовик с Орри и Деландро. За ними Франкенштейн вел мой джип, нагруженный добычей, поверх которой восседал мистер Президент. Голая кроликособака с любопытством смотрела в мой бинокль, приложив его к глазам не тем концом. Третий мотоциклист замыкал конвой.
Я посмотрел на Джесси: – Могу я спросить?
Она пошарила в холодильнике и извлекла оттуда свежее яблоко.
– Можешь. – Она вгрызлась в яблоко. – Но ответить не обещаю.
– Как вам, вернее, Джейсону удалось приручить трех червей?
– А мы их не приручали. Такого понятия, как ручной червь, вообще не существует.
– Но… – Я оглянулся на едущий сзади грузовик. – Три-то червя у вас есть.
– Это заслуга Орри. Он привел двух других.
– Да?
Она с гордостью кивнула: – Орри вообще особенный. Он – юный бог.
– Ну ладно, его-то как приручили? Джесси холодно посмотрела меня: – Бога нельзя приручить, Джеймс.
– Простите.
– Да нет, все нормально. Это все от твоей неопытности. Возможно, со стороны он и выглядит дрессированным – для непосвященных. С таким же успехом я могу расценить твой личный знак как свидетельство того, что тебя тоже приручили.
Я промолчал. Развивать эту мысль не хотелось. Но Джесси не унималась; – Чтобы приручить кого-нибудь, Джим, ты должен не уважать его, видеть в нем неодушевленный предмет или животное; и это унижает тебя в еще большей мере, чем того, кого ты хочешь приручить. Ты еще раз отрицаешь, что Бог есть во всех нас. Но если ты сможешь проникнуть глубже и разглядеть душу, то установишь контакт с любым одушевленным существом, с любой частицей Бога на этой планете – независимо от того, в каком теле она обитает. Нельзя выдрессировать душу – можно лишь научиться партнерству с ней.
– Простите, но я не вижу разницы.
– Увидишь, – сказала Джесси. – После тренировки.
– Меня будут тренировать? Она кивнула с набитым ртом.
– М-м… А что, если я не захочу?
– Ты уже сделал выбор, – напомнила она. – Вернее, сделала твоя машинка.
– Еще раз простите, но этого я тоже не понимаю. Она протянула руку и постучала пальцем по моему лбу.
– Вот твоя машинка, там, внутри. Ты программировал ее со дня рождения. Ты не знал, что программируешь самого себя, но все время занимался этим. Строил логические связи, принимал решения, давал заключения и оценки – и все это лишь на основании того, что варилось в твоем черепе. В любой ситуации ты подсознательно пользовался только одним критерием: причинит ли это вред лично тебе. Подсознательно – подсознательные установки всегда нацелены на выживание. Ты это уже продемонстрировал. Но если ты пробудишься, Джим, то увидишь, как запрограммированность на выживание держит тебя в ловушке.
– И вы собираетесь разбудить меня?
– Нет. Ты проснешься сам. Или не проснешься. – Джесси задумчиво жевала яблоко. – Джейсон предоставил тебе единственный выбор, на который ты способен в своем нынешнем состоянии: жизнь или смерть. Ты назвал жизнь. Это твой выбор.
– А если бы я решил умереть? Что тогда? Джейсон убил бы меня?
– Джеймс, – терпеливо сказала она, – прислушайся к себе. Если бы ты действительно пробудился, стремление выжить не было бы для тебя самоцелью. Ты не выдержал проверки.
Я поразмыслил над ее словами.
– Простите, но мне трудно в это поверить.
Джесси уклончиво пожала плечами. В течение всей нашей беседы я как бы чувствовал ее эмоциональную отстраненность.
– То, во что ты веришь, не имеет никакого значения.
– Для меня имеет, – возразил я. Джесси промолчала. – Ладно. Что ждет меня дальше?
– Ты будешь нашим гостем. Тебе предоставится возможность сотрудничать с нами любым удобным для тебя способом. Это шанс проснуться и присоединиться к Племени. Или не присоединиться.
– А что произойдет, если я провалюсь на каком-нибудь из этих этапов?
– Непременно провалишься.
– Да?
Она снова кивнула.
Я растерялся.
– Вы чего-то недоговариваете?
– Нет.
– Нет?
Джесси погладила Лули по длинным каштановым волосам и нежно поцеловала. Потом посмотрела на меня: – Понимаешь, тебе кажется, что провал имеет какое-то значение. Ничего подобного. Неудача – еще не смерть. Если ты провалишься, мы дадим тебе столько попыток, сколько потребуется. Мы хотим, чтобы ты победил.
– А как насчет угроз убить меня?
– Мы вовсе не угрожали твоей жизни, Джим. Никто. Мы попросили тебя дать слово. Ты его дал. Джейсон объяснил, что произойдет, если ты его нарушишь, и ты дал слово. С этого момента – неужели ты не заметил, Джим? – никто не целился в тебя, никто не охранял и вообще никто не угрожал. Все это тебе только кажется.
– Однако при попытке бежать вы убили бы меня, разве нет?
– Убегая, ты нарушил бы свое слово, разве нет?
– У меня не было выбора… Разговор начал меня немного утомлять.
– У тебя был выбор.
– Ага, под пистолетом, приставленным к моей голове!
– Ну и что?
– А то, что это ненастоящий выбор.
– Самый настоящий! Пистолет сделал его очень даже настоящим. Ты выбрал – решил действовать по заложенной в мозгу программе, а сейчас казнишь себя, считая, что сделал неверный выбор. Но ты сделал его.
