М Валигура - Серебряная тоска
- Хот-телось бы.
- Так ты нам поможншь?
- В чём?
- Спустить Игорька с небес на землю. Помочь ему обрести себя здесь, в этом мире.
Сделать его счастливым.
- А как?
- Ну, вот мы проделаем всю эту штуку...
- Какую штуку?
- А вот это мы вместе сейчас и придумаем. Нам нужен твой аналитический компьютерный ум. Э-э-э, хватит тебе коньяку! - Серёжка прижал к столу руку Руслана, потянувшуюся за бутылкой.
- Ж-жалко, да?
- Жалко у пчёлки в ж-жж. Мы вот тут с Колькой прикидывали - может устроить нашему небесно-космическому Игорьку визит инопланетян? Там, в синее покраситься...
- Матушинский ни в жисть не поверит.
- Вот и мы так решили.
- А, мож, в зелёное? - неожиданно встрял Колька.
Его проигнорировали.
- В общем, сам понимаешь - детский сад. Есть благородный замысел, но как его воплотить в жизнь... Что скажешь, кибернетик?
- Скажу, что глупая идея, что одна, что другая. - Эта фраза исчерпала Руслановы силы и он пьяно уронил голову на руки.
Серёжка щёлкнул пальцами перед его носом.
Руслан поднял голову.
- Очень глупая идея, - повторил он. - Что одна, что другая.
- Предложи умную.
Руслан неожиданно поднял кверху указательный палец.
- О! - сказал он.
- Что? - оживился Серёжка.
- Давайте выпьем ещё коньяку.
- Давайте, - обрадовался Колька, с готовностью хватая бутылку.
Серёжка обречённо махнул рукой и подставил свою рюмку.
- За что выпьем? - спросил он.
- За идею.
- Идею сперва раздобыть надо.
- Идея есть.
- И что за?
- Послание.
- Кого и куда?
- Чего и кому. Свыше - Игорьку. Через компьютер.
- Ничего умнее не придумал?
- Д-давайте выпьем. Я Игу знаю. Сначала посмеёсса. Потом задумаесса. Потом сразу поверит. Я Игу знаю.
- Ещё б тебе его не знать. Молодец, Русланчик. Выпьем за твою идею.
Выпили, а Колька съел ещё один бутерброд с колбасой.
- А текст... я с-сам... завтра... Когда просплюсь... Сброшу на дискетку и нам же в почтовый ящик и закину. Типа, Игорю Матушинскому лищно.
- Гениально, Руслан. Ты Игорю настоящий друг. Допьём коньяк?
- Д-давай.
Колька, печально вздохнув, доразлил остатки коньяка.
- Ну, Русланчик, - сказал Серёжка, - а теперь, напоследок, выпьем за нас. За всех. Включая Игорька. Спасённого. Нами.
Рюмки звякнули друг о друга.
- Давай его в кресло перенесём, - донёсся до Руслана сквозь туман опьянения Колькин голос.
- Давай.
Руслан почувствовал, как его ухватили подмышки и усадили на что-то мягкое. "Не сверзиться бы", - слабо подумал Руслан. Он слегка приоткрыл глаза и успокоился - отсюда - из глубокого кресла у стены - он не сверзится.
- Пока, Русик.
- Бввв, - ответил Руслан.
- Однако, накачали мы его, - эхом прозвучал голос не то Кольки, не то Серёжки.
Дальнейшее для Русланчика утонуло.
Открыв дверь ключём и войдя в квартиру, я удивился, что в прихожей полутемно, как, впрочем и во всей квартире. Я прошёл в комнату и чуть было не споткнулся о ноги Руслана. Я включил свет. Русланчик дремал в кресле, по-детски причмокивая во сне губами.
- Не рановато ли спать устроились, молодой человек? - с напускной суровостью спросил я.
- Мя-а, - просыпаясь, ответил Руслан.
- Держи, - я протянул ему гвоздики.
- Эт чего?
- А это тебе.
- От мамы?
- От меня, дубина. - Я наклонился и поцеловал его в губы. От Руслана приятно пахло коньяком.
- Ты где это успел нализаться?
- Представь себе, в этой комнате.
Я огляделся. На столе стояла пустая бутылка из-под армянского коньяка, три рюмки и поднос с бутербродами. Вот гадина! Нализался, как институтка, и без меня.
- Приходили пацаны? - спросил я.
- Колька слямзил де-то бутылку коняка, - промямлил Руслан. - А мы её выпили. Чё ж на неё смотреть, шо ли? - развил он свою мысль.
- Зачем Кольке лямзить коньяк? Он и так у себя в кооперативе деньги лопатой гребёт.
- Не, так я ж соврал. Ты чё, не понял?
- А соврал зачем?
- Шоб весело было. Спасиб те за цветы. Нагнис.
Я нагнулся, и Руслан, ухватив меня за шею, притянул к себе и поцеловал.
- Как было у мамы? - спросил он.
- Мрак. А ещё она нам пятьдесят рублей дала. Конкретно - тебе. На мой день рождения.
- Добрая она у тебя.
- Это она-то... - хотел было взорваться я. - Да. Она добрая. Но выносить её долго я всё равно не могу.
- Это потому, что ты один в семье. Вот у моих, кроме меня, ещё пятеро. Они меня и не трогают.
- Везёт тебе, татарчонок, - ласково сказал я.
- А мне, может, в детстве обидно было, что не мне всё внимание. Тем более, я ведь из детей старший. У-у, так бы и поубивал всю эту сопливую команду.
- Не смеши, Русланчик, - улыбнулся я. - Чтоб ты кого-то убил? Ни за что не поверю. Ты ж не волк, ты сам ягнёнок.
- Я-а ягнё-о-нок? - возмущённо заблеял Руслан.
- Ну конечно. Ягнёнок-спаситель. Вроде того, что спас мальчика Фрикса.
- А-а. Ягнёнок, с которого после шкуру сняли.
- Не шкуру, а руно. Золотое.
- Пусть золотое. Однако ж - сняли.
- С тебя-то шкуру снимать никто не собирается.
- Кто знает, кто знает...
- Я знаю. Я не допущу.
- Эт ты счас не допустишь. А вот как на парашюте приземлишься - хрен тебя знает.
- На каком парашюте? Ты всё ещё пьян.
- Ах, да... Я пьян. Можно я тебя ещё раз поцелую?
- А я тебя?
- Можно.
Мы поцеловались.
- Иудин поцелуй, - сказал Русланчик.
- Это ты мне?! - возмутился я.
- Это я себе. Но я не Иуда. Я Иона. В чреве кита. Серёги.
- Ты о чём?
- Я ж пьян. - Русланчик вдруг заплакал.
- Ты чего? - испугался я.
Русланчик обхватил меня за шею и продожал всхлипывать мне в плечо.
- Ничего, - выдавил он сквозь плач. - Счас пройдёт.
И у него действительно прощло. Да, упоили его кореша.
- Может, тебе спать пойти? - спросил я.
- Не, давай посидим. А потом пойдём. Только вместе, да?
- Конечно, - сказал я, погладив его вьющиеся волосы. - Конечно.
* * *
- Я с тобой не поеду, - заявила Наталья Николаевна.
- Вот как? - сказал Пушкин, готовый, впрочем, к такому повороту.
- Именно так. За свои блядские штучки расплачивайся сам. - Губы Натальи Николаевны превратились в две сплюснутые брусничины.
- И вы ещё, мадам, изволите толковать о блядстве?
Наталья Николаевна, слегка подёрнув плечами, пересекла комнату по диагонали и с видимой обессиленностью рухнула в кресло.
Пушкин неторопливо снял цилиндр, отстегнул крылатку и стянул перчатки.
- Не поедете, значит? Это хорошо.
Наталья Николаевна ревниво встрепенулась в кресле.
- Хорошо? Значит, вам хорошо? Значит, вы даже рады?
- Я? Рад? Да, рад. А вы хотели б, чтоб я был несчастен? Дескать, уезжаю от красавицы-жены в тьму-таракань... Да Боже мой, какая скука... Да я там тысячу прекрасных вещей напишу, которых не мог написать рядом с вами... Вы меня опошлили... Во что я превратился? В бездарного ревнивого рогоносца?
