Роланд Грин - Волшебные камни Курага
Их окликнули с башни, стоявшей справа от ворот.
— Кто вы?
— Воины, ищущие встречи с владыкой Ахмаем.
— С чего вы взяли, что он захочет встречаться с вами?
— Разве не нужны ему новые люди?
— Вы хотите наняться к нему на службу?
— Если нас устроят его условия.
Из-за стены свесились сразу две головы. В глазах Илльяны промелькнуло беспокойство. Волшебница была одета в мужской костюм, делавший ее похожей на стройного юношу.
— Ты говоришь неразумно, — прошептала она. — Создается впечатление, что своей службой мы окажем Ахмаю честь.
— Именно так и должен вести себя настоящий воин, — улыбнулся Конан. Говори я иначе, и они тут же заподозрили бы обман.
Не успела Илльяна ответить киммерийцу, как сверху прозвучало:
— Вы можете войти!
Размеры внутреннего двора говорили о том, что они оказались в самой настоящей Крепости. То тут; то там виднелись полуразвалившиеся строения, которые хозяин, похоже, и не думал восстанавливать. В исправном состоянии содержались только главная башня Крепости и господский замок.
К Конану и его спутнице подошло сразу шестеро воинов, одетых в изрядно изношенные, но чистые одежды.
— Мы позаботимся о ваших лошадках, — сказал один из них, шемит с малой толикой ванирской крови.
— Покажите нам, где находятся стойла, и мы отведем их туда сами, ответил Конан, которому ничуть не хотелось, чтобы незнакомцы обчистили его подсумки.
Бородатый шемит на миг задумался и, пожав плечами, сказал:
— Воля ваша.
Столь быстрое согласие насторожило киммерийца. Он подал знак Илльяне, чтобы та не спешила покидать седло. Ворота были открыты, и отступление пока все еще было возможным.
Он спешился и повел своего жеребца под уздцы. Однако не успел он сделать и пары шагов, как на рукоять его меча легла чья-то рука.
Конан выпустил из рук поводья и резко обернулся, одновременно схватив дерзкого вора за руку. Не раздумывая ни минуты, он изо всех сил ударил безбородого наглеца по лицу, отчего тот взмыл в воздух и пролетел добрую дюжину шагов.
— Не зарься на чужое, мой юный друг, иначе тебе сломают не только челюсть.
Только тут киммериец заметил, что Бородатый и его спутники с интересом наблюдают за ним. Он уже хотел выхватить меч из ножен, но Бородатый неожиданно засмеялся.
— Ты, я смотрю, малый не промах. Думаю, Ахмаю будет о чем поговорить с тобой.
— Надеюсь, впредь твои люди будут вести себя поучтивее, — буркнул Конан, помогая Илльяне сойти с коня.
Главная зала замка была хорошо освещена — на стенах горело несколько десятков факелов, несколько ламп стояло и на огромном столе, за которым сидел сам владыка Ахмай.
— Ты должен был прийти ко мне сразу после того, как твой прежний хозяин умер. За это время ты дослужился бы до капитана.
— Я должен был отвести вдову хозяина и ее сестру к их родне, ответил Конан. — Иначе я нарушил бы слово.
— Все понятно. Вы, киммерийцы, — люди слова, это я знаю.
У Конана по спине пробежал холодок. Ахмаю откуда-то была ведома его национальность.
— Неужели, назвав тебя киммерийцем, я ошибся? — лукаво улыбнувшись, спросил владыка. — Или ты стыдишься этого?
— Я смотрю, вы знаете меня лучше меня самого.
— Можешь в этом не сомневаться. Кого-кого, а киммерийцев я признаю сразу, пусть в наших краях они и редкость.
— Наши люди предпочитают жить там же, где и родились, — мрачно усмехнувшись, ответил Конан.
— Оставим это. Коль скоро ты пришел ко мне, значит, служба твоя прежнему господину закончилась, — так? Можешь считать, что я принял тебя к себе. Тебя и твоего товарища. Что до Дессы, которую ты пытался разыскать, то ты сейчас увидишь ее.
Застучали барабаны, и в зале появилась танцующая рабыня, одетая в короткую юбку, сшитую из алого шелка. На нагой груди танцовщицы, на запястьях ее и лодыжках поблескивали серебряные украшения и колокольцы. Ее смуглая намащенная кожа мерцала матовым светом.
Вне всяких сомнений, Конану доводилось встречать и куда более интересных женщин, однако, едва завидев Дессу, он забыл и думать о них.
Рабыня закружила вокруг стола. Владыка ее, всесильный Ахмай, не вставая с места, сорвал с нее одежды и взмахнул ими над головой.
Мужчины одобрительно загудели. Десса усмехнулась и, сделав сальто, вскочила прямо на стол, так что блюдо Конана оказалось у нее между ног. Сделав шаг вперед рабыня упала в объятия киммерийца.
Пышная надушенная грудь Дессы легла ему на лицо. Он скосил глаза и увидел Илльяну, смотревшую на него едва ли не с ненавистью. Испытывать ее терпение киммерийцу не хотелось и он слегка отстранился назад. Десса сделала еще одно сальто — на этот раз назад — и опустилась на лежавшую у стола кипу ярких заморских ковров. Она сделала стойку на руках и, подав рукой команду барабанщику, вновь забилась в чувственном ритме.
Конан почувствовал себя оказавшимся меж двух огней.
И тут Илльяна не выдержала. Бросив свое блюдо на пол, она вскочила на ноги, что-то прокричала и поспешила к выходу из залы. Стражи были слишком увлечены Дессой, чтобы обращать внимание на гостей, — она прошла мимо них и скрылась за дверью.
— Что это значит? — с деланным равнодушием спросил Ахмай, взявшись при этом за рукоять своего клинка. — Твой спутник юн настолько, что не может совладать с желаньями своего тела? Или, быть может, ему непривычен вид обнаженного женского тела?
— Надо было ему Палоса показать! — закричал один из стражей.
Дюжий воин, который скорее всего и был только что упомянутым Палосом, гневно заревел:
— Заткнись, сморчок! Иначе ты мать родную…
— Молчать — неожиданно громко рявкнул Ахмай, не сводивший глаз с Конана.
— Вы зря волнуетесь, — пробормотал киммериец. — Такие припадки случаются с ним не чаще раза в год. Если бы у вас нашлись снадобья…
— С подобными припадками мы справляемся и без снадобий, — мрачно усмехнулся Ахмай. — Если нам будет нужно, мы и горбатого прямо поставим!
— Я полагаю, до этого не дойдет. — Киммериец изобразил на лице нечто, отдаленно напоминающее улыбку.
"Разрази ее Эрлик! Что это она надумала? Может быть, она рехнулась от страха?"
— Я тоже надеюсь на это, — кивнул Ахмай. — Ругаться в присутствии такой женщины нельзя. Ты только посмотри на нее, приятель!
Посмотреть было на что. Конан никак не мог взять в толк того, зачем же она могла понадобиться Масуфу, — кем ее невозможно было представить, так это супругой добропорядочного туранца или любящей матерью.
Впрочем, об этом следовало думать самому Масуфу. С Конана было достаточно и Илльяны. И куда только та могла запропаститься? Спасало положение лишь то, что рабыня продолжала танцевать. Попробуй Ахмай послать своих воинов на поиски пропавшего гостя, и те наверняка устроили бы в ответ на это бунт. И они были бы правы: на всем белом свете не было танцовщицы, равной Дессе…
