Галина Долгая - Грани кристалла
— Говори по-русски, — сказал Милан, стараясь разглядеть через полосу света того, кто, возможно, ударил его.
— Я… я — охранник, — не в силах сопротивляться внушению Милана, проговорил мужчина: молодой, с черными волнами густых волос. В полумраке его прищуренные глаза выглядели темными щелками под нависающими бровями. Нижнюю часть лица закрывала аккуратно подстриженная борода. Но губы были хорошо очерчены.
— Что ты охраняешь? — вопросы Милана были коротки и конкретны.
— Сундук…
— Сундук? Этот сундук? — Милан указал рукой вниз, не отрывая взгляда от охранника.
— Да, — ответил тот.
— От кого ты его охраняешь?
— Не знаю… от тебя… от женщины… от всех…
Милан опешил. Как только охранник произнес слово «женщина», перед глазами княжича появился образ Фани Монигран — чарующий образ любимой женщины, со смехом покидающей его той жаркой ночью. Капли пота выступили на лбу Милана.
«Но как? — не мог понять он. — Как она могла узнать о втором Кристалле?! Нет, это невозможно, невозможно…»
Не оставляя парня без внимания, Милан наклонился к сундуку и, сорвав крепления, открыл его. Сундук оказался пуст. Княжич поднялся и застыл. Он не шевелился. Просто поверить в то, что кто-то забрал последний Кристалл до него, поверить в то, что надежда на спасение жизни отца, на возвращение привычного течения жизни лиринийцев, может вот так растаять, несмотря на все усилия и жертвы, Милан не мог. Он собрал всю свою волю и заставил себя подойти к нише. Темный прямоугольник места, где стоял сундук, как пропавшая надежда, отождествлял пустоту. Милан в сердцах сгреб землю, что осталась лежать по краям ниши. И тут догадка осенила его. Княжич потряс крепкие корни, пробравшиеся во все щелочки ниши, Потом с силой раздвинул их и пошарил руками в небольшом проеме, открывшемся за переплетением корней. Луч света ударил в глаза. Милан прикрыл их ладонью, прищурился. Кристалл лежал в углублении дальней стены ниши, закрытый корнями и присыпанный землей. Когда Милан тряс корни, один из отростков, что опутал Кристалл, сдвинулся, отчего глиняная корка, облепившая его, лопнула, и часть ее вместе с истлевшей тканью упала, обнажив гладкую поверхность. На нее то и попал луч фонаря.
— Все хорошо, — сказал Милан вслух. В этот момент он волновался больше, чем несколько минут назад.
Он уперся обеими руками в нижнюю часть ниши и, приподнявшись на них, подался вперед, одновременно пригибая голову и перенося вес тела на бедра, простирая руки к углублению, где лежал Кристалл. Но Милан не спешил брать его; он замер и мысленно проговорил слова клятвы, которую он произносил при своем посвящении в Хранителя. Лишь после этого он осторожно поднес ладони к Кристаллу и погладил его. Тепло камня мириадами иголочек пронзило ладонь. Милан выдержал это и лишь, когда покалывание уменьшилось, осторожно взял кристалл в руки и сполз в коридор пещеры. Княжич не стал очищать его от грязи, а торопливо положил в рюкзак, крепко затягивая постромки.
Охранник сундука все это время стоял неподалеку, так и не шевелясь.
Милан забросил рюкзак за плечо и сказал:
— Я не трогаю твой сундук. Поставь его на место, поближе к корням и заложи отверстие ниши камнями. Потом выходи из пещеры. Ты хорошо выполняешь свою работу. Обо мне забудь.
С этими словами Милан развернулся и направился к выходу. Еще не успев вылезти в озерный грот, он услышал шорох и скрежет задвигаемых камней.
Вниз оказалось идти гораздо быстрее, чем наверх. Милан быстро преодолел длинный входной коридор и, увидев дневной свет, выключил фонарь. Но выходить не спешил. Он сел и прислушался. Снаружи, кроме звуков природы, не было слышно ничего, что говорило бы о присутствии человека.
Милана это озадачило и, окончательно привыкнув к дневному свету, он, не спеша, пошел к выходу. По его ощущениям снаружи находились пять человек.
«Вчерашний ночной гость, еще один из местных, Саша, Катя и Ира, — определил он, — хорошо, все понятно. Охранники. Семья. Ждут меня. Что ж, поговорим, очень интересно».
Милан громко кашлянул и вышел из пещеры. Старый чабан стоял рядом с Ирой. Девочка сидела на камне, и он попытался схватить ее, но Милан покачал головой:
— Не надо. Оставь девочку.
Старик повиновался.
— Теперь отойди на другой берег сая. И ты тоже, — приказал Милан старику и его сыну. — Присядьте там.
Мужчины перебрались через сай, сели на камни и уставились на чужестранца. Саша и Катя переглянулись.
— Паша…
— Бери Иру с Катей, и ступайте к лагерю. Я сейчас приду. Пора обедать. Займитесь костром.
Саша мгновение стоял, словно раздумывая, но потом, как ни в чем не бывало, развернулся к Ире и, положив руку на ее плечо, весело сказал:
— Что, пойдем, дочь? Пора обед готовить, есть хочется…
Катя встала с камня, на котором сидела, сорвала несколько веточек мяты.
— С чаем заварим, такая ароматная…
И вся семья направилась к лагерю.
Контролируя психику людей, Милан терял силы. На восстановление времени почти не было, особенно теперь, когда Кристалл оказался у него. Все органы чувств Княжича обострились: он слышал шорохи вокруг, заостряя внимание на необычных, которые могли означать опасность, видел движение травы, полет птицы, анализируя, что потревожило их. Пока опасности не было, но местные хранители волками смотрели на него, особенно старый чабан. Милан чувствовал силу сопротивления своему внушению. Сколько он сможет держать его на поводу? В горах полно тайных троп и, кто знает, что предпримет старик, когда Милан и его спутники начнут спускаться вниз? А почти двадцатикилометровый спуск занимает четыре-пять часов. За это время старик с сыновьями может не только проверить на месте ли Кристалл, но и предпринять попытку его возвращения. Опасности подвергнутся и друзья Павла Курлясова, а этого допустить нельзя! Потому Милан решил поговорить с потомственными, как он догадался, охранниками без гипноза и убедить их в том, что он тот, кто и должен был забрать Кристалл, что время пришло.
— Отец, — начал Милан, переняв местное учтивое обращение к пожилому человеку у Саши, — нам надо поговорить… Я знаю, что вы охраняете… Я тот, кому эта вещь принадлежит.
Чабан смотрел на пришельца пристально, искры недоверия и даже ненависти сверкали в его глазах. Он слушал молча, не спешил задавать вопросы или ахать от восторга встречи. Восточный менталитет, выработанный веками и впитываемый с молоком матери, не позволял узбеку проявлять нетерпение. Он умел ждать, умел анализировать и умел слушать. Его сын, почувствовав себя свободным от чужой воли, хотел было кинуться на грабителя, как он решил для себя, но резкий окрик отца мгновенно остановил его. Он послушно встал за его спиной, не спуская глаз с чужака. Милан продолжал говорить, сжимая в руке лямки драгоценного рюкзака:
